Бывший графский дом Румянцевых перешел в конце ХIX века в руки братьев Грачевых. Их инициал "Г", нечто вроде фамильного герба, предстает на фасаде перестроенного в конце прошлого века дворца, где сейчас посольство Белоруссии.
В 1912 году сюда по адресу: Маросейка, дом Грачевых - по утрам в одно и тоже время подъезжал на лихаче стройный, подтянутый, одетый по последней моде в дорогой костюм, господин директор Московского отделения германской фирмы "Сименс и Гальске". Это был дипломированный инженер Леонид Борисович Красин. Он же - член ЦК партии большевиков.
Многие профессиональные революционеры вдохновлялись образами литературных героев. Красин все силы приложил к тому, чтобы стать человеком без тени, как герой Альберта Шамиссо, создавшего "Необычайную историю Петера Шлемиля", поразившего читателей ХIX века, в том числе Красина. Ему это удалось, как мало кому в мире. На Маросейке директор восседал в роскошном кабинете, подписывал счета и документы, отдавал приказы по телефону, удачно расширил дело, получив повышение по службе и должность директора "Сименса", во всей России.
Агенты "Альфа" и "Омега" в лаборатории военно-морского ведомства под носом адмиралов изобретали для Красина взрывчатые вещества. Именно ему всяческими способами перевозили через границу бикфордовы шнуры, оружие, взрыватели, патроны. Его боевики обучали рабочих стрелять и убивали по команде "Никитича" агентов охранки...
Историки многое до сих пор не знают о разносторонней деятельности шефа глубоко законспирированной "боевой технической группы ЦК" большевиков, руководимой человеком без тени. За свои "эксы" и акции Леонид Борисович, очаровавший манерами многих современников, (в их числе Савву Морозова и Максима Горького), по законам Российской империи многократно заслуживал виселицы. Но вместо веревки на шее носил самые дорогие модные галстуки, общаясь в высшем обществе.
Сталин отправил Красина послом в Англию, где он умер в 1926 году, не успев угодить на Лубянку.
Храмам Маросейки повезло несколько больше, чем церквям на Мясницкой. Это единственная улица в центре, где с 1917 года не порушено ни одного храма. Кроме Николы в Блинниках сохранилась церковь Косьмы и Дамиана. Ее построили по проекту Матвея Казакова в 1793 году. Деревянная церковь на этом месте упоминается в известии о пожаре 1547 года. Творение Казакова искусствоведы считают одним из самых оригинальных произведений "зрелого московского классицизма". Главный храм в честь Спасителя круглый, в форме двусветной ротонды, с небольшой трапезной и двумя ротондами придела в честь Косьмы и Дамиана. Но все что было под сводами церкви, икностас, утварь, росписи, паникадила - утрачено. И эта церковь возвращена общине верующих.
Над Косьмой и Дамианом нависает черная стеклянная башня бывшего министерства, в простом, как правда, стиле, в котором отличились наши архитекторы, изуродовав подобной стеклянной башней Тверскую.
Среди каменных домов Маросейки чудом сохраниялось до недавнего времени единственное деревянное строение. Чтобы его увидеть, нужно было пройти за шестиэтажный доходный дом, 13, где неожиданно попадаешь в узкий проход между стенами. Этот проход остался от исчезнувшего переулка, называвшегося по имени известного нам знатного жильца - Рагузинским. Проезд застроили, и он исчез с планов. А деревянный дом не устоял под ураганными ветрами времени. Его предположительно датируют 1763 годом. Рядом с ним, фасадом на Маросейку, в год первой русской революции архитектор Э.К.Нирнзее построил дом 13, которым владел некий Алексей Васильевич Лобозев, ничем в истории не замеченный. Архитектор этот известен другим проектом, самым высоким в старой Москве десятиэтажным строением у Тверской, "Домом Нирнзее".
В этом владении на Маросейке жил в пушкинские годы профессор медицинского факультета Христиан Иванович Лодер. Тридцать лет он служил лейб-медиком короля Пруссии, профессором медицины в германских городах, дружил с Гете и Гумбольдтом. Несколько лет врачевал Александа I. И двадцать лет до смерти работал в Москве. По его идее построен "анатомический театр" Московского университета. Он автор проекта Первой градской больницы, сооружавшейся под его наблюдением. Фамилия Лодера породила слово для обозначения породы лентяев, занятых праздным делом, оно всем известно лодырь. Профессор устроил в районе Остоженки, "Московское заведение искусственных минеральных вод". В саду лечебницы на виду у прохожих прогуливалиcь под музыку состоятельные люди, попивая из стаканов мариенбадскую минеральную воду. Их стали называть лодырями...