"Премухинским романом" навеян цикл стихов, написанных в остоженском доме, где поэт обращался к "забытому другу" Татьяне Бакуниной со словами:
Любовь погибшую ты вспомни без печали;
Прошедшему, мой друг, предаться не стыдись...
Мы в жизни хоть на миг друг другу руки дали,
Мы хоть на миг с тобой сошлись.
На Остоженке сына с нетерпением ждала обожавшая мать. То была непростая для Ивана Сергеевича любовь. Властная Варвара Петровна видела сына женатым на ровне себе, преуспевавшим на государственной службе сановником, а он строил собственную жизнь по иному сценарию, сделал мать бабушкой крепостной внучки Параши, влюбился в заезжую певицу...
После смерти Варвары Петровны сын написал рассказ "Муму". Поколения русских детей проливают слезы, читая трагедию немого дворника-богатыря Герасима, утопившего любимую собаку по прихоти деспотической помещицы. По свидетельству сводной незаконнорожденной сестры Тургенева, жившей в остоженском доме: "Весь рассказ Ивана Сергеевича об этих двух несчастных существах не есть вымысел. Вся эта печальная драма произошла на моих глазах".
В реальности немой дворник Андрей, как собака преданный барыне, не ушел с Остоженки в деревню. Он продолжал верно служить хозяйке, появляясь на людях всегда в кумачовой рубахе. Варвару Петровну дворник любил сильнее Муму.
...Нашел Герасим собаку у Крымского брода и утопил там же, пройдя к берегу сотню метров за калиткой дома на Остоженке. Она, как мы видим, представлялась писателю "одной из отдаленных улиц Москвы".
К этому же броду прискакали на лошадях отец и сын, герои другой известной тургеневской повести, "Первая любовь". У отца, матери, брата и у самого Ивана Сергеевича любовь складывалась непростой.
В гостиной дома на Остоженке произошел последний тяжелый разговор братьев Ивана и Николая с матерью, державшей их, состоятельных наследников, без средств в наказание за непослушание: Николай женился без благословения матери на бесприданнице, жившей в помещичьем доме. Полковница Тургенева умерла вскоре после разрыва с сыновьями, в одиночестве, не желая видеть отторгнутых детей.
Остоженку можно с полным правом считать улицей Тургенева. Ему, а не Энгельсу, давно пора найти место для памятника здесь.
Не раз упоминали Остоженку другие классики. Во время кутежа в трактире "Стоженка" запродал себя в солдаты студент Семенов в "Юности" Льва Толстого. На "Стожинке" писатель поселил любовницу графа, хозяина Холстомера.
Улица лишилась не только собора монастыря, но и всех храмов. Один из них, в честь Воскресения Христова, возвышался на углу с Первым Зачатьевским, на Остоженке, 15, где хилый сквер. Впервые упомянут в 1625 году, с тех пор его не раз обновляли.
Сломанная церковь была XVIII века. Колокольня и трапезная с приделами Покрова Пресвятой Богородицы и Варвары появились в ХIХ веке.
(По преданию, в Константинополе, в 902 году, 1 октября, Андрей Юродивый с учеником Епифанием увидел во время всенощного бдения во Влахернском храме "на воздухе" Пресвятую Деву Богородицу, распростершую над молящимися свое облачение. В этот день Православной церковью празднуется Покров Пресвятой Богородицы.
Великомученица Варвара жила в богатой и знатной семье в древнем Риме. Ее отец Диоскур, узнав, что дочь уверовала во Христа, заключил ее в темницу, а потом отдал на мучения правителю города. Пытки не поколебали веру Варвары, и тогда Диоскур собственноручно отсек ей голову. Это случилось около 306 года. Великомученица считается заступницей терпящих бедствие на суше и на море, покровительницей артиллерии. Мощи ее перенесены в Киев в 1108 году в Златоверхо-Михайловский монастырь, разделивший судьбу храма Христа в Москве.
Церквей в честь Воскресения Христова в городе много, свыше двадцати. Воскресение христиане называют торжеством торжеств, праздником праздников, Пасхой. Так он именуется потому, что первоначально христиане отмечали Воскресение в Пасху, день празднования исхода евреев из Египта. В этот же день Христос и казнен, и воскрес.
Одна из главных московских площадей называлась Воскресенской (ныне Революции). Так называют Воскресенские (Иверские) ворота Китай-города, ныне восстановленные у Красной площади.)
Другая сломанная церковь Успения Богородицы была на Остоженке, 39. (Успение Богородицы отмечается Православной церковью 15 августа как праздник в память об Успении, смерти, Девы Марии.) Эта церковь, прежде чем стать городской, служила в средние века храмом подмосковного села Семчинского, не раз поминавшегося в летописях, духовных княжеских грамотах. Село передавалось по наследству князьями вплоть до Ивана Грозного.
У Остожья возникло в далеком прошлом еще одно село, под названием Киевец. В нем поселились киевляне, перешедшие на службу Москве вместе с князем. Они принесли с Днепра икону Николая Чудотворца, написанную в ХIII веке. Для нее построили храм Николы. Когда его за ветхостью разобрали, икону перенесли в храм Успения Пресвятой Богородицы, что на Остоженке. Как и церковь Воскресения, этот храм известен по документам с 1625 года.
Икону Николая Чудотворца передали Третьяковской галерее, а храм Успения в 1933 году снесли, тогда же наступила смерть церкви Воскресения. Формальным поводом закрытия храмов послужило строительство первой линии метрополитена.
Трасса на Остоженке сооружалась неглубоко под землей, открытым способом, улицу разрывали и в траншее прокладывали тоннель, не причиняя ущерба домам. Но церкви под шум и грохот машин стройки - снесли до основания. Тогда, в 1935 году, в конце улицы появился маленький наземный вестибюль станции "Парк культуры". То была конечная станция первой линии московского метро, протянувшейся от другого московского парка - в Сокольниках. После пуска метро Остоженку переименовали в Метростроевскую...
По улице прошла революция 1917 года, стреляя из пулеметов и винтовок. Остоженку перегородили баррикады и окопы враждующих сторон, белых и красных, боровшихся за власть без помещиков и капиталистов, без церквей... Солдаты из Хамовнических казарм двигались к центру, штабу Московского военного округа, Кремлю. Тогда был смертельно ранен рабочий телеграфно-телефонного завода 23-летний Петр Добрынин, погибла 20-летняя студентка Коммерческого института Люсик Лисинова, дочь купца, успевшая после рокового выстрела сказать: "Товарищи, я убита". Пулеметная очередь сразила 14-летнего мальчика Павлика Андреева, подручного кузнеца, стрелявшего из винтовок в пустом окопе, когда взрослые грелись в чайной. Лисинову и Андреева похоронили на Красной площади, в братской могиле. Они, как Добрынин, стали первыми советскими святыми, в их честь переименовали площадь, восемь улиц и переулков.
Сочли погибшим тогда тяжелораненого прапорщика Алексея Померанцева, накануне боев избранного командиром 193-го пехотного запасного полка, когда все другие офицеры покинули Хамовнические казармы. Молодой двадцатилетний дворянин повел солдат по Остоженке, в бой, как писал очевидец, в лайковых перчатках. В пятую годовщину революции Троицкий переулок на Остоженке назвали Померанцевым.
Бывшего прапорщика я встретил полвека спустя после боя на Остоженке в большом доме на Юго-Западе. Вошел в незапертую дверь квартиры и увидел героя Октября в наушниках, прильнувшим к приемнику сельской радиостанции "Урожай". Так каждый день слушал он заглушаемые в эфире передачи радиостанций "Голос Америки" и "Свобода".
- С Лениным и Троцким я разошелся после Брестского мира, - с места в карьер признался мне бывший прапорщик. Воспользовавшись ранением, демобилизовался, поступил в Московский университет, где стал профессором физического факультета, авторитетом в области теплофизики. Его наградили орденом Ленина. Не раз писали, что якобы Померанцев не знал о выпавшей на его долю чести. Нет, знал, но не хотел вспоминать ошибку молодости, слыть революционером. Старался не "засвечиваться", зная судьбу старых большевиков. Страшился всю жизнь ареста, ненавидел советскую власть, которую помог установить. Его хотели завербовать в осведомители Лубянки, от этой чести отговорился, пообещав чекистам информировать их обо всем, что относится к его специальности, теплофизике.