Летом Арсеньева ездила гостить в подмосковную Столыпиных Середниково. Там собирались родные и знакомые.
Елизавета Алексеевна Арсеньева – урожденная Столыпина. Своей многочисленной родней она прочно связана со старой дворянской Москвой, нашедшей яркое воплощение в комедии Грибоедова «Горе от ума».
Алексей Емельянович Столыпин, отец Арсеньевой и прадед Лермонтова, создал себе громадное состояние винными откупами при Екатерине II. Все это богатство поглотила широкая праздная жизнь в Москве.
Друг и собутыльник Алексея Орлова, брата фаворита Екатерины, Алексей Емельянович Столыпин вместе с ним увлекался кулачными боями и разными другими потехами, но больше всего крепостным театром. Его дом в Знаменском переулке, близ Арбатской площади, был одним из центров фамусовской Москвы. Празднества и увеселения, балы, маскарады, театральные представления сменяли друг друга. Разорившись, Столыпин продал свою крепостную труппу в казну.
Район дворянской Москвы имел своеобразный характер. Тихие, поросшие зеленой травой улицы – Пречистенка, Остоженка, Поварская, Молчановка, Никитская – лежали в стороне от многолюдной торговой Москвы. Но в этих уютных с виду, утопающих в зелени домах было далеко не так мирно и спокойно, как казалось. Быт дворянских особняков строился на рабском труде. Каждая дворянская семья была окружена громадной крепостной дворней. На 14 тысяч дворян в Москве приходилось 53 тысячи слуг[9].
Фамусовская Москва жила своеобразным родовым бытом, в атмосфере сплетен и дрязг. Она представляла собой как бы одну громадную семью. Отношения внутри этой семьи были сложны и запутаны. При кастовой замкнутости дворянства выбор для браков был ограничен. В результате получалось, что почти все между собой находились в родстве. В таком родственном окружении жила на Поварской и Молчановке Арсеньева.
Время жизни Лермонтова в Москве – мрачные годы николаевской реакции после восстания декабристов. Во многих московских особняках оплакивали далеких изгнанников. Женщины тосковали по мужьям, братьям, сыновьям, томившимся в холодной Сибири. А в мезонинах и антресолях подрастало молодое поколение, разбуженное громом пушек на Сенатской площади, младшие братья декабристов.
Днем улицы района дворянской Москвы были пусты. В полдень можно было изредка встретить детей с гувернером, которые шли на бульвар. Позже случалиось увидеть большую тяжелую карету. Запряженная четверкой, с форейтором впереди и двумя лакеями на запятках, она медленно двигалась по безлюдной улице. Молодое лицо выглядывало из-под шляпки с цветами и газовыми лентами рядом со сморщенным лицом старухи в старомодном чепце. Из будки в конце улицы появлялся охранитель порядка – будочник – и отдавал честь проходящему офицеру.
Вечером улицы оживали. В парадных комнатах с высокими потолками и большими окнами зажигались люстры. В окнах мелькали бальные туалеты, фраки светских щеголей, блестящие мундиры военных, или проносилась в вихре мазурки причудливая толпа маскарадных масок.
Музыка стихала, гасли огни. Гости разъезжались, и улицы снова становились пустынны. Ночную тишину нарушал лай собаки да стук в доску караульщика.
Лермонтов-подросток на поварской
В маленьком домике Лаухиной[10] на Поварской весной 1828 года жил тринадцатилетний мальчик, только прошлой осенью приехавший из Тархан. Он готовился в Московский университетский благородный пансион. Руководил его подготовкой приглашенный Арсеньевой надзиратель и преподаватель пансиона А. 3. Зиновьев. В этом домике велись занятия, и в течение дня один учитель сменял другого. Лермонтов увлекался театром и сам лепил актеров из воска. Он много читал. У него была толстая тетрадь в голубом бархатном переплете, привезенная из Тархан. В золотом веночке – вензель «М. L.» и на нижней крышке золотом: «1826 г.». На первой странице тетради Лермонтов старательно вывел: «Разные стихотворения», он решил переписывать сюда все, что понравится.
В Москве у Лермонтова появились новые товарищи, но он продолжал поддерживать связь с друзьями детства. Мальчик писал письма в деревню с подробным описанием своих занятий и посылал подарки. Двоюродной сестре Катюше Шан-Гирей он сделал бисерный ящик.
«Милая Тетинька, – пишет Лермонтов Марии Акимовне Шан-Гирей в Апалиху[11]. – Я думаю, что вам приятно будет узнать, что я в русской грамматике учу синтаксис и что мне дают сочинять; я к вам это пишу не для похвальбы, но собственно оттого, что вам это будет приятно; в географии я учу математическую; по небесному глобусу градусы, планеты, ход их, и пр.; прежнее учение истории мне очень помогло. – Заставьте, пожалуйста, Екима[12] рисовать контуры, мой учитель говорит, что я еще буду их рисовать с полгода; но я лучше стал рисовать; однако ж мне запрещено рисовать свое. Катюши в знак благодарности за подвязку посылаю бисерный ящик моей работы… мы сами делаем Театр, который довольно хорошо выходит, и будут восковые фигуры играть… я бы приписал к братцам здесь, Но я им напишу особливо; Катюшу же целую и благодарю за подвязку. -
9
«Путеводитель в Москве, изданный Сергеем Глинкою». М., 1824. «Краткая топографическая и статистическая таблица Москвы», стр. 58-59.