— И, кстати, будь я приставлен к Шушарину, я не стал бы надираться без оглядки и оставлять его одного. Ведь мало ли о чем вы можете с ним столковаться… А если хотите знать мое мнение, то на КГБ работает сам Шушарин. Я исхожу из того, что на границе он предъявлял какие-то бумаги, увидев которые таможенники и пограничники так и забегали. На статус обычного торгового работника это не очень похоже. Не удивлюсь, если меня специально отправили в первую мою поездку вместе с опытным сотрудником, чтобы он пригляделся и доложил, можно ли меня и дальше выпускать за границу…Хотя, может быть, я и не прав, — добавил я после паузы. — Сами знаете, у страха глаза велики, и мы почти в каждом подозреваем «стукача». Особенно в тех, вместе с которыми выезжаем за границу.
— Мне это вполне понятно, — улыбнулся он. — Надо сказать, такое недоверие очень печально. Печально, что ничего тут не поделаешь. Система… Впрочем, не буду заводить с вами политические разговоры. Неуместно и не нужно. Так что вы все-таки думаете о наших переговорах?
Прежде, чем ответить, я выпил еще. От вида этой холеной рожи во мне вдруг начала закипать злость. И не знаю, что больше повлияло на мой ответ, эта злость, неуправляемая и алогичная, или логический и холодный расчет.
— По-моему, вы хотите сорвать с этой сделки большой куш, — сказал я. Все эти разговоры об интересах турок или о чем там еще, они на одно нацелены: чтобы в результате лично в ваш карман осела порядочная сумма сверх оговоренных в контракте. И даже если эта сумма окажется в Турции, неважно. Все равно её истинным хозяином будете вы! Ну, а уж сколько получит Шушарин и те, кто повыше, если провернут для вас перевод этих сумм, и как вы устроите, чтобы их вознаграждение выглядело законным и легальным, меня не касается. Все равно мне от этой сделки ничего не светит, нос ещё не дорос. Но подождите, и я поднимусь повыше — и тогда уж своего не упущу!
Теперь он смеялся долго и искренне — или очень хорошо и красиво изображал искренний смех.
— Как говорится, «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»? Иногда это совсем не плохо, наоборот. Да, все правильно. Только в одном вы ошиблись. Деньги пойдут не в мой личный карман, а в карман фирмы. Интересы фирмы, вот о чем я должен заботиться! И это, согласитесь, нормально и естественно. Точно так же, как нормально и естественно, если мы отблагодарим за это господина Шушарина и… и других людей. Правда, в Европе на это смотрят по-другому, но вы тем и хороши, что отличаетесь этим от Европы. С вами очень приятно и выгодно вести дела. К тому же, у вас огромный рынок, ваша довольно беспомощная промышленность — мирная промышленность, я имею в виду — испытывает давление такого колоссального спроса, что когда-нибудь, ещё на нашем веку, затрещит, и вам придется предоставить часть вашей дешевой рабочей силы в аренду тем, кто умеет наладить производство. И кто тогда поспеет первым к советскому пирогу, тот будет иметь… возможно, не миллионы, а миллиарды. Вот почему я, при моих довольно консервативных, вы бы даже сказали «правых», политических взглядах, стремлюсь всегда быть вашим верным союзником. Ведь верных союзников допустят к пирогу в первую очередь… и уже допускают, так?
Я кивнул. Он продолжил, после паузы.
— А вы мне нравитесь. Вы сообразительны, и при этом знаете свое место. Думаю, вы далеко пойдете. И думаю, какие-то сделки мы будем проводить уже с вами… Кстати, насчет будущих сделок. Вы ведь говорите по-итальянски?
— Совсем немного, — ответил я. — А что?
— Я ведь упоминал, что мы производим не только косметику, но и другие модные товары для женщин. Нижнее белье, колготки… Да, в одной из крупнейших итальянских фирм по производству колготок — большая доля нашего капитала. Те самые колготки, которые наши польские друзья тоже уже производят, по лицензии. Как и югославы. Югославские и польские колготки в Москве сколько-то знакомы, так?
— Так, — сказал я. — Итальянские меньше. Настоящие итальянские жуткий дефицит.
— Что ж, позвольте мне оставить у вас образцы этого дефицита, — он встал и прошел к двери, возле которой оставил, входя, свой «дипломатик». Я на этот «дипломатик» и внимания особого не обратил. Открыв «дипломатик», он стал выкладывать на журнальный столик, рядом с бутылкой водки и стаканами, упаковки колготок. Выложил он много, я потом насчитал тридцать пять штук. Может быть, и вашей жене пригодится… я ведь вижу обручальное кольцо у вас на пальце. Да, считается неприличным дарить колготки чужой жене… Но ведь это не подарок, это образцы товара. А как вы распорядитесь частью этих образцов — ваше дело. И вы не будете против, если я обращусь к вашему начальству с просьбой, чтобы в Италию на переговоры отправили именно вас? В конце концов, вы можете переводить с французского и на французский, этого вполне достаточно. И главное, у вас имеется правильный взгляд на любые проблемы, правильное их понимание, что ценнее всего будет и для вас, и для нашей страны.