— Джуля, здравствуй. Чего звоню? Маленькая просьба к тебе: пригласи сюда Ускова. Да, скажи, что раздобыла что-то важное и новенькое: он обязательно клюнет. Нет, что ты: не собираюсь я его трогать. Ни один волос не упадет с этой буйной и непутевой головы! Потому что все путевые давно имеют виллы, иномарки и большие счета в банках. Ладно, не будем разводить дискуссию. Пригласишь? Вот и ладненько! Только скажи, когда и где он будет, когда приедет. До встречи.
«Так, — удовлетворенно потер руки мэр. — Теперь надо действовать».
Отказать Петракову Джульетта не могла. Конечно, она имела полное право не выполнять его просьбу и при этом абсолютно ничем не рисковала. Она могла бы даже предупредить следователя, хотя, кроме предчувствий, у нее и не было оснований предполагать посягательства на его жизнь.
Но ей даже хотелось, как бы со стороны, посмотреть за единоборством двух настоящих мужиков. И хотя Усков никогда не посягал на ее женские прелести, это обстоятельство в данный момент как раз и играло против него. Гордая и независимая Джульетта, против чар которой не мог устоять ни один мужчина, вдруг в Ускове увидела того, кто совершенно к ней равнодушен.
А такого она не могла простить никому! Тем более такому неординарному парню, как следователь Усков!
Она довольно быстро дозвонилась до Ускова.
— Здравствуйте, Андрей Трофимович. Это Буланова.
— Джульетта Степановна? — удивился Усков. — Какими судьбами?
— Я же обещала помогать следствию! Вы так напугали меня этой статьей о недонесении, за которую положен срок, что я только и думала, чем же вам помочь?
— Ой ли? — недоверчиво спросил Андрей. — На вас, любезная Джульетта Степановна, это совсем не похоже.
— Разве? — кокетливо проворковала Буланова. — Слава Богу, вы во мне хоть что-то заметили. А то я уже стала страдать комплексом неполноценности. Как-никак я все-таки женщина!
— У меня жена есть, — несколько суховато произнес следователь. — И этим все сказано.
— «Сик транзит глериа мунди». Что в переводе означает: «Так проходит земная слава». А у меня, видимо, к тому же проходит еще красота. Не говорю уж о молодости.
Джульетта тяжко вздохнула. Но ответной реакции не последовало. Усков совершенно не реагировал на ее женские хитрости. И ей ничего не оставалось, как перейти к делу:
— А если серьезно, Андрей Трофимович, я звоню вам по делу. У меня появились очень интересные сведения, относящиеся к… Ну, вы знаете, к кому.
— Не понял. — Усков сделал вид, что не понимает.
— Хорошо, назову имя. Петраков. Вы, кажется, хотели узнать кое-что о его делах?
— Хотел.
— Так вот, приезжайте сюда. Разговор, сами понимаете, не телефонный.
— Боюсь, что не смогу этого сделать. Я сейчас, что называется, сижу на телефоне. Жду указаний от начальства.
Джульетта разочарованно вздохнула, но отступать не собиралась. Она была истинной журналисткой, настырной и настойчивой, и умела добиваться своего.
— Ладно. Тогда назову ключевое слово: уран.
— Что? — сразу насторожился следователь. — Что вы знаете?
— Я еще раз повторяю, не по телефону. Я и так слишком много наговорила. Итак, жду вас завтра, в двенадцать дня, у себя в редакции.
— Договорились! Я буду.
«Видит, Бог, — подумал Генеральный прокурор, — два дня я терпеливо ждал. Но Николай Николаевич так и не соизволил сообщить мне о своем решении. А это уже чревато потерей доверия ко мне у подчиненных, которые вынуждены приостановить всю следственную работу по данному делу. Так долго судьбу не испытывают!»
Но прежде чем дать «добро» начальнику Следственного управления, Александр Михайлович все же решил позвонить премьер-министру:
— Здравствуйте, Николай Николаевич. Я решил напомнить, что жду вашего ответа.
— Это вы о чем?
Генеральный прокурор ожидал чего угодно, но не такого вопроса. И потому несколько растерялся.
— О чем? Могу напомнить. О вашем деле.
— Ах, о моем деле! Вы что, собираетесь упрятать меня в одно из ваших пенитенциарных учреждений?
Александр Михайлович понял, что разговор в таком духе ничего нового не даст. Более того, поставит его в смешное и двусмысленное положение. И он подумал:
«В самом деле, зачем мне это надо? Я, как мальчик, упрашиваю его, вместо того чтобы вести дело. Не хочет — не надо. Я поступил порядочно и по-человечески».
И потому вслух он просто сказал:
— Мне хотелось вам помочь. Но наши отношения в данном случае напоминают мне разговор двух глухих. Всего вам хорошего.