— Да, — согласилась Зина. — Поступила ты подло, этого у тебя не отнять. Но все же ты — личность. И следователь Усков — личность. А интересны только личности.
— Это почему я — личность?
— Потому что можешь поступать неординарно. Потому что принимаешь спонтанные решения. Да, в конце концов ты — человек продвинутый.
— Сука я, вот кто, — как-то отрешенно и горестно поведала Джульетта. — Продала человека ни за что.
— Вот именно — ни за что. Ты же не получила за него свои тридцать сребреников?
— Я их даже не просила.
— Вот! — просияла Зина. — То есть действовала исключительно из любви к искусству. Значит, не все потеряно.
Джульетта насторожилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Что положение можно исправить. Тогда и терзаться перестанешь.
— А как?! Что я могу теперь сделать? Броситься в ноги к Петракову и молить его, чтобы он его отпустил?
— Зачем к Петракову? Надо позвонить в Москву, в Генпрокуратуру. Предупредить их, что Усков попал в беду. И они его выручат.
Буланова замахала руками:
— Что ты? Мне неудобно! Вообще каша какая-то получится: сначала подставила, а потом бросилась выручать.
Библиотекарша решительно подошла к подруге:
— Тогда давай это сделаю я. Есть телефоны начальства Ускова?
Джульетта судорожно начала рыться в записной книжке. Наконец нашла нужную страницу и продиктовала номер.
Уже через несколько минут Зина дозвонилась начальнику Следственного управления Генеральной прокуратуры. Виктор Васильевич внимательно выслушал и спросил:
— А кого мне благодарить за это сообщение?
И Зина, не колеблясь, ответила:
— Журналистку Буланову. Усков ее знает.
— Спасибо, — сказал Виктор Васильевич и начал немедленно действовать.
Как только мэр получил информацию о том, что Усков задержан и находится на допросе в городской прокуратуре, он сразу решил сделать звонок в Москву.
Сам набрал нужный номер по телефону правительственной связи и стал ждать ответа. Ему не удалось сразу попасть на премьера: тот проводил одно из своих бесчисленных заседаний. Ему предложили перезвонить через несколько часов.
Но уж очень радостной была новость, и потому Петраков рискнул:
— Передайте, пожалуйста, Николаю Николаевичу, что его просьба выполнена. Какая? Он знает. Скажите, что звонил мэр Петраков. Этого достаточно. Спасибо.
Вячеслав Иванович положил трубку. Но столь радостная весть так жгла и теснила грудь, что поделиться с ней хотелось немедленно. И он набрал еще один московский номер.
На этот раз абонент оказался на месте.
— Слушаю, — бесконечно усталым голосом сказал Титовко.
— Привет! Что так мрачен? Посмотри, какая погода на улице: прелесть! Золотая осень и тому подобное. Знаю, знаю. Потому и звоню, — бодрым, радостным тоном тараторил мэр. — Так вот, докладываю: снайпер обезврежен. Представь себе! Сидит сейчас, голубчик, у меня в прокуратуре и отвечает на вопросы. Не беспокойся: уж отсюда я его не выпущу! Я создам ему все условия!
Затем мэру пришлось долго держать трубку возле уха, не произнося ни слова. Потому что оживший Титовко давал целый ряд указаний. Наконец он выговорился, а Петраков еще раз заверил:
— Он будет сидеть в тюрьме долго-долго. И на законных основаниях. Главное — туда попасть. А потом пусть отмывается и доказывает, что не верблюд.
На этой мажорной ноте они и закончили разговор.
После разговора с премьер-министром, такого неудачного и резкого, Генеральный прокурор решил действовать. Вскоре на его вызов в кабинет пришел начальник Следственного управления. Но вид у того был растерянный. Александр Михайлович не стал интересоваться причинами, а сразу спросил:
— Вы принесли мне, как обещали, обоснования необходимости взятия под стражу мэра города Петракова?
— Да, принес. Вот они.
— Хорошо. Я посмотрю.
И Александр Михайлович отложил бумаги в сторону.
— Нет, — попросил начальник управления. — Решение надо принять незамедлительно!
— Почему?
— Потому… В общем…
— Что с вами, Виктор Васильевич? Вы потеряли дар речи? Смелее!
Начальник управления откашлялся и наконец четко и внятно произнес:
— Усков арестован. Мне только что позвонили об этом из того города.
— Так. Час от часу не легче. За что?
— Этого я не знаю.
— Но он же должен быть здесь. И ждать моего указания. Выходит, он самовольно поехал туда?
Виктор Васильевич потупился, затем резко выпрямился в кресле и высказал свои предположения:
— Я думаю, его подставили. Заманили предложениями каких-то новых доказательств. А причину ареста найти можно всегда.