лю избу, корову, картошки посажу. Может, бабу за
веду. А чего?
— А миллиона то хватит?
— Еще как, — Михалыч резанул ладонью по гор
лу, — во как хватит! Даже еще и останется. Я объяв
ления в газете читал. «Продается дом, в хорошем со
стоянии», в такой то... не помню, области. «Цена
пятьсот тысяч рублей». А в дальней деревне еще де
шевле.
— Ну, ты, Михалыч, даешь! В самой дальней де
ревне поезда то и не останавливаются!
— А я найду ту, где останавливаются!
— А если и найдешь, то дом ни хера не купишь! —
не унимался Игорек.
— Куплю! — настаивал Михалыч.
— Какой дом? Какая корова? Ты даже если уедешь, пропьешь там все бабки и через полгода опять сюда
вернешься!
— Не вернусь!
14
Сергей Минаев
— Да я такие базары здесь раз в год слышу! Ни
кто чой то не уходил, а те, кто уходил, опять сюда
приползали.
— А я уйду! И не вернусь! — Михалыч в запаль
чивости саданул рукой о металл ограждения и теперь
нервно тряс кистью, чтобы заглушить боль.
Повисла пауза. Игорек посмотрел на Михалыча.
Что то во всем этом было неправильно для него, Игорька. Что то такое, что заставляет смотреть на со
бутыльника особенно злобно. И дело не в том, что
найденный миллион следовало, по его понятиям, ес
ли не тупо разделить с братвой, то хотя бы угостить
своего лепшего кореша. То бишь его, Игорька. Мож
но купить пару бутылок водки или дать немножко де
нег бомжевавшим неподалеку молдаванкам, которые
бы мигом скрасили ночное одиночество наших геро
ев. Или... да мало ли чего можно сделать с такими
то бабками? В конце концов, Игорек мужик с поня
тиями, и мог бы принять позицию Михалыча, если бы
тот вздумал бабки утаить или пропить в одну харю.
Скорее всего, Игорек так бы сам и поступил. Если бы
нашел деньги.
Но все эти дома, коровы, бабы и новые жизни в
голове Игорька совсем не укладывались. Они лома
ли привычную схему, напоминали о мире, где его
больше нет и куда он больше никогда не вернется.
И куда, по определению, не могли вернуться ни Бо
рян, ни Толя, ни даже Абрек с его удивительным та
лантом воровать в магазинах. Своими словами Миха
лыч взял и вот так вот, запросто, украл у Игорька це
лый мир. С крышами, подъездами, теплыми вагонами
Москва, я не люблю тебя
15
в депо, ментами, случайными подругами, станциями
метро, рынками, ночными палатками и таксистами.
Он, падла, поставил под сомнение ценность всего
этого. Предпочел миру Игорька какой то другой мир, о котором все и думать забыли. Мир, который ниче
го, кроме злобных воспоминаний, теперь не вызывал.
И на´ тебе — корову он, сука, купит.
— Ага, жди, уйдешь ты! — засипел Игорек. — Но
вую жизнь он начнет! Ты на себя то посмотри, Миха
лыч. Запах как от козла, а все туда же... новую жизнь
он начнет... не смеши людей!
Сказал и выжидающе посмотрел на Михалыча, буд
то ударил наотмашь. По дому, корове, и даже по ба
бе, которой никто из них в глаза не видел. Уничтожил
всех одним махом. Вернул Михалыча из поезда даль
него следования обратно на крышу. И злоба прошла, сама. Вроде как Михалыч уже съездил и вернулся об
ратно. А Игорек, он чего? Он мужик с понятиями. Хо
тя, конечно, он Михалычу говорил, что все обратно
приползали, но теперь то старое поминать не будет.
— Да пошел ты! Где ты тут людей то видел? Ты, что ли, человек? — Михалыч резко встал и угрожа
юще занес над ним кулак.
— Э, в натуре, ты чего? — отстранился Игорек
— Я уеду, понял?! Урод! Я тут с вами ни за что не
останусь! И дом куплю! И корову!
— Михалыч, Михалыч, — испуганно запричитал
Игорек, тихонько отползая. — Все ровно, чего ты, в натуре?
— А ничего, в натуре! Ты зачем в мое желание
грязными лапами лезешь, а? Оно чего, твое, что ли?
16
Сергей Минаев
— Я понял, понял, Михалыч! — пятился назад
Игорек.
— Вали давай отсюда, пока я тебя с крыши не ски
нул! — продолжал орать Михалыч.
— Ухожу я, ухожу, — тихо сипел Игорек.
— Вот и вали! А я новую жизнь начну!
— Точно! — Он сделал еще несколько шагов на
зад. — Раз задумал, значит, начнешь. Ты у нас такой!
Оказавшись на некотором расстоянии от Михалы
ча, Игорек втянул голову в плечи и бочком бочком
стал протискиваться к выходу. Залезая в черную ды
ру лестничного лаза, он еще раз глянул на стоявше
го у ограждения Михалыча и исчез.
— Начнешь, начнешь. В дурке! — прошипел Иго
рек уже в подъезде.
Михалыч стоял на крыше еще полчаса. Когда упа
ла третья звезда, он присел, отыскал бычок, чиркнул
спичками, сделал глубокую затяжку и прохрипел, вы
пуская в небо плотную струю дыма:
— Звездочка, дай миллион, а? Я уеду, обещаю.
Обязательно, зуб даю. Не могу я здесь больше, до
стало, сил нет. Задушит меня этот город. Задушит до
смерти, сука такая! Ты только дай миллион, ладно?
А я сразу. Прям на следующий день. Или в этот же
вечер. Только костюм куплю и в баню схожу...
Бычок обжег пальцы, и Михалыч щелчком его от
кинул. Тот нехотя описал дугу на фоне огней ночной
Москвы и исчез за кромкой крыши.
МОДЕРНИЗАТОР
Философия московская очень простая: работать по капиталистически, распределять
по социалистически, в условиях полной
демократии.
Ю. М. Лужков
Алексей Иванович Друян сидел перед огромным
компьютерным монитором, пытаясь разобраться в на
стройках личных страниц и функционале твиттера и
фейсбука.
Первый час он методично заполнял анкету, сверя
ясь с инструкцией, набранной восемнадцатым шриф
том заботливыми руками секретарши Тани. Второй —
пытался загрузить фотографию на личные страницы.
Сначала долго выбирал между тщательно отфотошоп
ленным собой в добротном костюме, белой рубашке
и галстуке с узлом величиной с голову новорожден
ного и самим собой же, отфотошопленным чуть ме
нее. В свитере, в улыбке и с торчащим между выре
зом свитера и улыбкой накрахмаленным воротником
небесно голубой рубашки.
18
Сергей Минаев
В результате принял поистине Соломоново реше
ние: одна — для фейсбука, другая — для твиттера.
Но вселенская катастрофа заключалась в том, что ни
первая, ни вторая фотография отчаянно не желали
загружаться.
Не то чтобы в свои пятьдесят четыре Алексей Ива
нович внезапно воспылал любовью к социальным се
тям. Конечно, друзья рассказывали о том, какие ин
тересные вещи таит в себе интернет, — тут тебе и
новости, и знакомства с романтическим продолжени
ем, и тонны компромата, и встречи бывших одно
классников. Но все это Друяну было до фонаря. Све
жераспечатанные новости каждое утро приносила
Татьяна, любовниц было две, причем самых что ни на
есть реальных, а не виртуальных, с бывшими одно
классниками он не хотел встретиться даже в сосед
них могилах, а компромат у него был свой. Не то что
бы тонны, но по чуть чуть — и на всех.
Размеренная жизнь Друяна никакого соприкосно
вения с интернетом решительно не переносила. Как
всякая новизна (а Алексей Иванович был консерва
тор, даже, можно сказать, ретроград) интернет был
ему чужд, неинтересен, и скорее всего — вражде
бен. «Так бы жизнь бы шла и шла» — как пелось в
песне любимого Друяном Миши Шуфутинского, но
все испортил Президент Медведев.