Москва. После спектакля «Милый друг». Тусовка по поводу присвоения ему звания «заслуженный артист». Немного растерян, как будто бы грустный даже.
— Получается, что тебе достаточно часто по жизни вправляли мозги.
— Ну как? Это же можно и забыть, но… Это как угол иголки, который сразу, если ты не глупый человек, тебя больно колет…
— Ну да, такое не забывается, как первая любовь. Кстати, к вопросу о первой любви.
— О чем ты?
— О первой любви.
— Такое сложное понятие. Я не знаю, что такое любовь. Я знаю, что такое влюбленность…
Любовь — это, наверное, когда проходит много-много времени… Я отца с матерью вспоминаю. Как они ругались из-за того, что мама где-то отдыхала и отец совершенно случайно приехал к ней и с кем-то ее увидел. Он вернулся в Москву, дождался окончания срока ее отдыха, и тогда… Они же сорок лет вместе жили. Это ревность, граничащая со страстью. Может, это любовь? Проходит много-много времени, и чувство влюбленности переходит в привычку, а потом ты вспоминаешь, что без этого человека ты не можешь жить. Ты чувствуешь его не то что сердцем, а так: вот это — мое. Я без этой половины жить не могу. Может быть, вот это любовь? Я не знаю, что это такое.
Чувство влюбленности — понятно. Когда хочется видеть, бежишь, цветы… Но проходит время, и оно становится меньше, меньше. Потом опять возникает. К другому человеку. На запах реагируешь. Почему мы в толпе останавливаем глаз? Реагируешь на каком-то подсознательном уровне.
— Сексуальный импульс — начало любви, писал один очень умный человек.
— Это страсть.
— Ты можешь убить в порыве страсти?
— Да. Иногда я ловлю себя на мысли, что это страшно. Но это так. Ревность, граничащая со страстью, — клубок очень опасный.
— В твоей жизни был такой случай?
— Я не могу себя контролировать.
— Под горячую руку лучше не попадаться?
— В этой ситуации — лучше не попадаться. Это было не один раз. Я потом пытался сам себя останавливать, корить за это.
— Ну… Ты бьешь женщину?
— Могу. Ударял. Поэтому и говорю, что могу.
— А ты любишь женщинам дарить подарки?
— Да.
— Дорогие или со значением?
— Нет, без значения.
— Какого цвета глаза у твоей любимой?
— Не знаю.
— Ты прослужил двенадцать лет в Театре Советской Армии. Какой главный урок тебе преподал армейский театр?
— Один гениальный урок — никогда ни с кем в театре нельзя общаться. Я могу в своем театре (имени Моссовета) общаться с Андрюшкой Ильиным, Ларкой Кузнецовой. Но так, чтобы приходить среди дня, сидеть, обедать, дружить, ходить в гости — нет. А в Театре Армии я себе это позволял. И когда я ушел из театра, большего говна в своей жизни о себе я не слышал. Хотя со мной все общались, я был любимчиком, сидел на этаже, где все народные артисты Советского Союза.
— Поэтому твоя жизнь — за семью печатями. Это сознательно?
— А почему надо интересоваться моей личной жизнью? Я хочу, чтобы что-то было моим.
— Тогда прошу быстро, не задумываясь, ответить на вопросы. У тебя есть собственность?
— Нет. Кроме машины, ничего нет.
— Дети?
— Есть. Двое.
— Вредные привычки?
— Все.
— Любимый цвет.
— Черный.
— Готовить умеешь?
— Жареную картошку.
— Водку пьешь?
— Пью.
— В баню ходишь?
— Нет. Могу пойти, но за компанию.
— Какими языками владеешь?
— Никакими. Польским на уровне пьесы «Макбет».
— Ответь как рыбак: на что лучше брать окуня?
— На червя.
— А тебя на что?
— А меня — на окуня.
— Какое твое слабое место?
— Это не быстрый ответ.
— На что тебя можно купить?
— На внимание.
— Артисты никогда женщинам не дарят цветы. А ты?
— Редко.
Москва. Между съемками «Марша Турецкого» и «Настоящих мужчин». Энергичен. В хорошем настроении. На подъеме.
— Почему ты, чем больше работаешь, тем больше сам хочешь все делать на съемочной площадке? И отказываешься от каскадера? Сам стреляешь, дерешься, переворачиваешься в машинах? Ведь ты подписываешь контракт, где такого пункта нет. Это глупость?
— Это азарт.
— Но ты же знаешь, что Урбанский погиб на съемках именно по этой причине.
— На «Марше Турецкого» мы с Кищуком договорились, что я сам перевернусь в машине. Он неохотно пообещал, но подумал, что я об этом забыл. Но я-то не забыл. Смысл трюка в том, что едет машина, в ней идет разговор. Ее обгоняет джип, открывается окно, автомат, очередь, водитель убит, машина вылетает на специально сделанный подъем и падает. Как она упадет — никто не знает. Может упасть как угодно. Но смысл в том, что в одном кадре машина вылетела и в этом же кадре из нее выходит артист.