В конце XIX века хитрованцы ехали работать сторожами в подмосковные Кожухово, Печатники, Юрловку, Люблино, другие селения.
На своей «даче» такой сторож устраивал шалаш и жил в нем до окончания сбора овощей на грядках (приблизительно — до 1 октября). Жалованья он получал от 10 до 15 рублей в месяц, питался «своими харчами». В большинстве случаев в сторожа нанимались одни и те же лица, известные местным огородникам и садоводам по прежним годам такой «службы».
Среди «дачников» было много «грибников». Их тянуло в лес очень рано: еще в то время, когда грибов там и в помине не было. Лишь только после бурной весны начинало чуть теплее припекать, грибники уже перекочевывали в леса Измайлова, Гольянова, Останкина, на Лосиный остров. Они устраивали свои становища на берегах речек, ручейков, у родников: ведь у воды было удобнее оборудовать временные «кухни». Здесь вечером «грибники» собирались и варили на кострах свой ужин. Поблизости и ночевали. (Как это похоже на отдых современных «походников»!) Утром «кухня» хозяевами покидалась, хитрованцы шли в лес: кто за брусничной травой, кто за корнями папоротника, за мхом (благо, что на травы всегда был хороший спрос на рынках). Проходило некоторое время, и начинались сборы ягод, орехов и, конечно, грибов.
Этим работягам совсем неплохо жилось в их простецких шалашах на природе, где обыкновенно селились посемейному, парами. Так было удобнее. Пока мужчина ходил по лесам-перелескам, полянам и болотным кочкам, делая сборы даров природы, жена несла на деревенский рынок для продажи ранее собранное, а сама покупала необходимые продукты. Затем женщина возвращалась и занималась приготовлением на своей «кухне» пищи. Усталый грибник приходил к уже готовому горячему супу или чаю, здесь он мог спокойно отдохнуть.
С местными крестьянами отношения были всегда нормальные: хозяева деревенских просторов не трогали приютов хитровских «дачников». Наверное, по незамысловатым соображениям, что те все равно будут бродить по окрестностям и в случае раздора начнут из мести воровать да поджигать чужие амбары, сено, дрова. Добрососедство и понимание помогали выживать и тем и другим. Где лад — там и клад. К тому же часто сами подмосковные крестьяне на зимнее время, в отсутствие привычных полевых и приусадебных работ, шли в город и становились, пусть не навсегда, а на сезон, рядом со своими летними лесными соседями — теми же хитрованцами.
Когда дела на природе встречались с глубокой осенью, холодные ночи выгоняли хитрованцев из их легких жилищ. Тогда «дачники» спешно возвращались в Москву, в свою постоянную резиденцию — на Хитровку. Здесь им приходилось снова вступать в привычные ряды московских поденщиков и мусорщиков.
Работая в городе, хитрованцы, «дачники» и «грибники» долго вспоминали свою деревенскую идиллию. Боже, сколько пасторальных сюжетов из нее пропало для драматургов!
Родную землю, как известно, простолюдины издавна называли кормилицей, а Москву — матушкой. С тем и жили. А как иначе?
Общество рыболовов
10 ноября 1876 года был утвержден устав Московского общества любителей рыболовства, которое начало действовать с того, что построило на Москва-реке свою станцию для рыболовов. При станции были небольшие общественные помещения, некоторые простые удобства и приспособления. Конечно, и лодки. Рыбу на удочки ловили москвичи практически всех сословий: профессора университета, чиновники, конторщики, офицеры, коммерсанты, крестьяне, рабочие, извозчики. Никакой разницы между рыболовами практически не существовало.
Первоначально общество состояло из двух десятков активистов. Спустя же 25 лет в нем насчитывалось уже более 150 одних только действительных членов — тех, кто платил членские взносы и делал разные пожертвования. По отчету, к 1901 году капитал общества составил несколько тысяч рублей. Общество имело прекрасный инвентарь для своих членов, а также владело в Москве несколькими собственными зданиями.
Московское общество любителей рыболовства устраивало выставки и конкурсы по своей тематике. Большой интерес к его деятельности был у спортсменов и у научных работников.
За этим обществом числилось не только свое место на Москва-реке, где была поставлена громадная барка с выстроенным на ней обширным, роскошно обставленным павильоном. Оно в течение нескольких десятилетий еще арендовало Царицынские пруды (где также был свой павильон). Насколько это было важно для подмосковной природы, можно судить по тому факту, что на этих прудах организованные рыболовы законно прекратили опустошение рыбных запасов промышленниками, которые своими неводами просто-таки пудами ловили рыбу.