До ремонта в нашей квартире было значительно уютнее, на мой взгляд. А после ремонта лишь второй этаж остался прежним. Деревянную лестницу туда я делал сам, а помещение обустраивал вместе с приятелем. Сначала замышляли, что там будет спальня, но потом сделали музей. Отдыхать на втором этаже не очень комфортно – там слишком жарко из-за отсутствия вентиляции.
Точто так же я недоволен новой дачей. У нас много лет был старый, но крепкий дом 50-х годов постройки, с горячей и холодной водой, газом, достаточным количеством комнат. Когда приезжали гости, всегда было, где их положить.
Сам дом мы когда-то переделали – сразу после покупки. Снесли лишние перегородки, сделали ванную, пристроили веранду, причем очень многое я делал вместе с друзьями. Наверху в доме была установлена большая подпорка, которая держала потолок, но от времени она прогнила и упала. Мы придумали заменить ее металлической жердью. Поставили на старую палку специальные хомуты, чтобы ее временно закрепить, нашли железную жердь, отрезали по размеру и столкнулись с проблемой: как ее на дачу-то везти? Она ж четыре метра в длину – ни в какую машину не войдет.
В конце концов прожгли мы специальным прутом в палке дыру, через эту дыру продели крепеж, прикрутили жердь к бамперу и с диким грохотом поволокли ее на буксире через весь Лисий Нос. Потом еле-еле водрузили эту палку на место – пришлось даже соорудить специальную лесенку, по которой ломиком мы передвигали эту палку со ступеньки на ступеньку.
Отопление тоже делали сами. От котла трубы шли наверх, а там расходились в две стороны. Надо было сбалансировать диаметр всех труб, чтобы циркуляция в одной половине не отнимала тепло у другой. Так что пришлось повозиться.
Ну а потом Тамара решила, что деревянная дача – это уже немодно. Что-то переделывать в старом доме она не решилась, потому что знала, что меня это очень огорчит. И купила новый дом - каменный. Хозяин, который его продавал, все внутри оборудовал, обставил - вплоть до огромного телевизора. Это, подозреваю, жену и соблазнило. Хотя я до сих пор жалею, что мы туда переехали – мне всегда очень нравился запах дерева в доме. Такой нажитый, ни с чем не сравнимый дух. На той даче мы постоянно Новый год с друзьями встречали. Здорово было. А может, это сейчас так кажется: все-таки тогда все помоложе были.
С другой стороны, уже лень заставлять себя заниматься чем-то глобальным. Пусть уже дети решают, что делать с этими домами.
* * *
Свой 70-летний юбилей Москвин отмечал в Америке. Один из подарков был совершенно особенным: статуэтка Чарли Чаплина с маленьким мальчиком. Ее Москвину прислали из Южной Кореи Наталья Бестемьянова и Игорь Бобрин. Статуэтка потом долго стояла дома у Москвиных в Хакенсаке и именно она дала толчок к созданию знаменитой программы «Чаплин» для Лены Бережной и Антона Сихарулидзе.
- Москвин много лет вообще не разговаривал с Игорем после того, как тот ушел к Юре Овчинникову, - рассказывала мне Наташа. - С одной стороны он вроде бы сам был инициатором того, чтобы Игорь ушел к другому тренеру, а с другой – его, видимо, сильно обидело, что любимый ученик так легко согласился уйти.
Меня он долгое время вообще никак не воспринимал. Как он относился ко мне в те годы, когда я каталась, я не помню и не знаю, как это было на самом деле. Когда у нас с Бобриным начались отношения, Игорь уже был у Овчинникова. А вот когда мы уже поженились и много лет спустя приехали в Питер и появились в «Юбилейном, Игорь Борисович посмотрел на меня и очень неодобрительно сказал: «Подобие Тарасовой».
Те слова прозвучали так обидно, словно я сама, как фигуристка, ничего вообще собой не представляю. А просто копирую своего бывшего тренера – вплоть до того, что пользуюсь такой же косметикой. Я даже подумала, что Москвин, видимо, за что-то сильно Тарасову не любит.
Страшно тогда расстроилась. Думала: ну что же я такого сделала, чтобы ко мне так относиться? Попереживала, поплакала и решила, что вообще не буду обращать на это внимание. А спустя некоторое время поняла, что сама была виновата. Пришла на каток накрашенная, с прической, с непроницаемым лицом – и Игорь Борисович сразу был ранен этим внешним высокомерием. А ведь оно совершенно не нужно в общении с ним. Потом много раз убеждалась: если подойти к Москвину, обнять его, расцеловать – он мгновенно тает. Ему очень важны простые человеческие эмоции.