До его прихода к власти почти тридцать лет руководили Израилем партии левой и левоцентристской ориентации. Оппозиционеры, в том числе и сам Бегин, приобретали немалый вес в кнессете, временами входили в правительство, оказывали определенное воздействие на внешнюю политику (в основном в сторону «жесткого курса» в отношении арабов), но все же не определяли жизнь страны. Теперь, приходом Бегина, многие считали, что начнется новая страница в истории.
Перемены действительно наступили, в том числе и заметное кадровое обновление, но, впрочем, не «чистка». Шеф «Моссада» Хофи и Аврахам Ахитув из «Шин Бет» направили новому премьеру почти идентичные письма, в которых выражали свою готовность уйти в отставку. Бегин, однако, предложил им оставаться на своих постах. Вскоре оба руководителя, особенно шеф «Моссада», стали частыми гостями в кабинете премьер-министра, а линия на снижение напряженности в отношениях прежде всего с Египтом будет продолжена и развита, — и роль спецслужб в этом процессе предполагается очень важной. В частности, предполагалась миссия, которая совсем недавно казалась просто невозможной. Представить только, что шеф «Моссада» — фигура, вызывавшая страх и ненависть во всем арабском мире, — должен был встретиться с египтянами! Но по конфиденциальным каналам была получена информация о согласии на такую встречу и в качестве предпочтительного места её проведения было названо Марокко. Ицхак Хофи уточнил время и некоторые процедурные вопросы, и вот спустя несколько недель после вступления Бегина в должность шеф «Моссада» в сопровождении Дэвида Кемчи прибыл во дворец короля Хасана в Ифране. В тот же день в Марокко прибыли два высокопоставленных представителя Египта. Это были генерал Камаль Хасан Али, руководитель египетской разведки, и Хасан ат-Тохами, заместитель египетского премьера. Несколькими годами спустя Хасан Али уверял, что прибыл в Рабат, предполагая, что встречаться придется с французами и речь идет о поставках оружия. Якобы только по возвращению в Каир президент Садат рассказал, как все на самом деле. Поверить в это сложно, так же как в прочие многочисленные заявления о самостоятельном, чуть ли не единоличном решении Садата.[51] Возможно, Хасан Али и прочие опасаются, что стрельба на параде — не последняя…
Целью Хофи было убедить египтян в серьезности миротворческих намерений Бегина и наличии у него достаточного политического веса для реализации этих планов. Это ему удалось сделать; Хофи и ат-Тохами договорились о дальнейших тайных контактах на более высоком дипломатическом уровне. И вот 16 сентября 1977 г. Тохами снова полетел в Марокко, на этот раз для встречи с Моше Даяном — новым министром иностранных дел, который сменил генеральский мундир на фрак, а голос команд и угроз на дипломатическую сдержанность и рассудительность. Помня о роли Даяна в войнах и политике последнего времени, Тохами не было никаких оснований предполагать неискренность предложения Израиля: уйти с Синая, возвратив Египту нефтепромыслы,[52] аэродромы и все поселения в обмен на заключение мирного договора. Эта встреча в Марокко открыла путь для исторического визита Анвара Садата в Иерусалим, состоявшегося через два месяца. За этим последовало установление дипломатических отношений между государствами. Это несомненно способствовало улучшению политической ситуации на Ближнем Востоке, а что касается Египта, то принесло стране значительные экономические выгоды: возврат нефтепромыслов, не оспариваемый более никем суверенитет над Суэцким каналом, неиссякаемым источником валютных поступлений, значительным снижением военных расходов и возврат привлекательности для туристов; вплоть до девяностых, когда вылазки исламских террористов против иностранных туристов вызвали некоторое снижение оборотов бизнеса, доходы от туризма были крупнейшей статьей египетской экономики. Но тогда, в 1977 году, переговоры с Египтом были в Израиле восприняты неоднозначно. Особенно большие опасения были у «Амана». В своей ежегодной «Национальной разведывательной оценке» военная разведка сделала вывод о том, что процесс мирных договоренностей — блеф, что Садат пойдет по пути войны, а не мира. «Аман», больше всего опасаясь повторения утраты бдительности, информировал генерал-лейтенанта Мордехая Гура, начальника генштаба, что поездка Садата может быть прикрытием для военного удара по Израилю. 19 ноября 1977 г. израильская армия была приведена в состояние повышенной боеготовности. Но самого Садата это ничуть не смутило. Спустившись по трапу самолета в аэропорту Бен-Гуриона, он как ни в чем не бывало пожал руку генералу Гуру и с улыбкой сказал ему: «Я приехал ради мира, а не ради войны».
51
Хусейн встретился с Рабином в мае 1975 года в пограничной пустыне на Аравийской равнине. Это была не первая встреча второго иорданского короля с руководством «вражеского» государства — впервые встреча состоялась в 1963 году; Хусейн, который никогда не забывал о трагической участи своего отца, долго избегал открытых действий, но «тайную дипломатию» приветствовал.
52
В предвоенный период добыча с этих месторождений обеспечивала около 60 % потребности Египта в нефти. Весь период оккупации они интенсивно использовались Израилем.