Он не согласился.
Йегуда Гил, «катса», знавший арабский язык, подошел к двери Мешада незадолго до появления Магаль. Мешад открыл дверь лишь, чтобы увидеть, кто там, но не снял цепочку. Он прошептал: «Кто Вы? Что Вам нужно?»
– Я здесь по поручению правительства, которое готово заплатить много денег за Ваши ответы, – сказал Гил.
– Убирайся, собака, или я вызову полицию, – воскликнул в ответ Мешад.
И Гил исчез. Он сразу же вылетел в Израиль, таким образом, его никак нельзя было заподозрить в причастности к делу Мешада. Мешада ожидала другая судьба.
Моссад не убивает людей, кроме тех случаев, если у них кровь на руках. А у этого человека на руках могла бы быть кровь израильских детей, если бы он продолжил работу над проектом. Зачем же ждать?
Израильская разведка ждала ровно столько, сколько потребовалось Магаль, чтобы развлечь Мешада и через несколько часов уйти. Он должен умереть тихо и счастливо – таково было объяснение.
Когда Мешад уснул, двое мужчин с помощью дубликата ключа открыли комнату и перерезали ему горло. Его окровавленное тело нашла горничная на следующее утро.
Французская полиция заявила, что убийство совершил профессиональный киллер. Ничего не было украдено. Ни деньги, ни документы. Нашли только испачканное губной помадой полотенце на полу в ванной.
Магаль была шокирована, услышав об убийстве. Ведь Мешад был еще жив, когда она ушла от него. С одной стороны, для самозащиты, а с другой, потому что ее саму подозревали, она добровольно пошла в полицию и заявила, что Мешад был разъярен в момент ее прихода – из-за каких-то людей, обратившихся к нему с предложением о покупке информации.
Магаль рассказала это и своей подруге, бывшей «подружке» Халима, которая, в свою очередь, ничего не подозревая, сообщила обо всем контактеру Моссад.
Поздним вечером 12 июня 1980 года Магаль работала на бульваре Сен-Жермен, когда на углу остановился черный «Мерседес», и человек в нем жестом подозвал ее.
В этом не было ничего необычного. Но пока она договаривалась с «клиентом», из-за угла выскочил второй черный «Мерседес» и на огромной скорости понесся вниз по улице. Как раз в нужный момент водитель первой машины сильно толкнул Магаль, так, что она отлетела прямо под мчащийся автомобиль. Она погибла мгновенно. Обе машины растворились в ночи.
Хотя оба – и Мешад и Магаль – были убиты Моссад, внутренние процессы, предшествующие их смертям, проходили совершенно по-разному.
Сначала Магаль. Сомнения относительно ее личности подверглись обсуждению в штабе в Тель-Авиве, когда были дешифрованы и проанализированы различные сообщения из Парижа. Тогда стало совершенно ясно, что она пошла в полицию, а это могло бы привести к весьма серьезным проблемам.
Эта оценка дальше была направлена по инстанциям вверх, возможно вплоть до стола шефа Моссад, где и было принято решение, «вывести ее из игры».
Ее убийство попадало под категорию «оперативной необходимости», которая возникает при ситуациях, связанных с проведением операций и требует достаточно быстрого решения.
Приказ же на устранение Мешада основывался на сверхсекретной внутренней системе принятия таких решений. В подобном процессе используется формальный «Список приговоренных к казни лиц», требующий личного одобрения со стороны премьер-министра Израиля.
Число фамилий в списке постоянно и резко меняется, от 1–2 – до сотни, в зависимости от масштаба антиизраильских действий.
Просьба внести кого-либо в «Список приговоренных к казни лиц» исходит от шефа Моссад и направляется премьер-министру. Предположим, был совершен теракт против израильской цели, причем жертвой необязательно был еврей. Например, взрыв бомбы в бюро авиакомпании «Эль-Аль» в Риме, при котором погиб один итальянец. Но и такой теракт считается нападением на Израиль, ведь его цель – запугать людей, чтобы они не летали на самолетах израильской авиакомпании «Эль-Аль».
Затем предположим, что Моссад точно знает виновного – Ахмед Гибриль приказал и/или осуществил теракт. В этот момент Моссад называет имя Гибриля премьеру, а тот сообщает о нем особой юридической комиссии. Она настолько секретна, что даже Верховный суд Израиля не имеет о ней ни малейшего понятия.
Это военный трибунал, который судит обвиняемых террористов без их присутствия. Он состоит из разведчиков, военных и чиновников министерства юстиции. Слушания, похожие на обычные судебные заседания, проходят в разных местах, часто на частных квартирах. Как состав трибунала, так и место проведения заседаний меняется в каждом отдельном случае.
На каждое дело назначаются два адвоката. Один из них представляет интересы государства или обвинения, а другой осуществляет защиту, хотя сам обвиняемый ничего о таком «суде» не знает. На основе доказательств суд решает, виновен ли обвиняемый – в данном случае Ахмед Гибриль. Если его признают виновным, как обычно и бывает на этой стадии, «трибунал» может принять одно из двух решений: либо тайно вывезти человека в Израиль и судить его обычным судом, либо, если это слишком опасно или невозможно, казнить его за рубежом при первой подвернувшейся возможности.
Но перед ликвидацией премьер-министр должен подписать приказ о казни. На практике разные премьеры поступали по-разному. Многие подписывали документ заранее. Другие пытались разобраться, не приведет ли покушение в данной ситуации к внешнеполитическим проблемам.
В любом случае, одной из первых обязанностей каждого нового израильского премьер-министра является изучение «Списка приговоренных к казни лиц» и решение по подтверждению или отмене казни каждого конкретного человека в этом списке.
7 июня 1981 года, в 16 часов, в ясное, солнечное воскресенье группа из двух дюжин истребителей американского производства F-15 и F-16 поднялась с авиабазы Беэр-Шева (а не из Эйлата, как позднее писали газеты – Эйлат находится в зоне действия иорданского радара). Они отправились в опасный 90-минутный, более чем тысячекилометровый полет над вражеской территорией, по направлению к Тувейте на окраине Багдада, чтобы сравнять с землей иракский атомный реактор.
Их сопровождал самолет, выглядевший как грузовая машина «Аэр-Лингус» (ирландцы часто сдавали в аренду арабам самолеты своей авиакомпании, потому и этот не должен был вызвать подозрений). На самом деле это был израильский самолет-заправщик на базе «Боинга-707». Истребители шли в сомкнутом боевом порядке чуть выше «Боинга» и прямо над ним, так что все это выглядело как один гражданский самолет, летящий по гражданскому коридору. Самолеты летели «молча», не ведя радиопереговоров, но получали сообщения от самолета радиорелейной связи и радиоэлектронной борьбы («Backup-Electronic – Warfare & Communication»), в задачу которого входило также создание помех радарам противника.
Где-то на половине пути, уже над иракской территорией, «Боинг» провел дозаправку истребителей. (На обратный полет без дозаправки топлива бы не хватило, а заправляться после атаки было опасно – вдруг будет погоня!) После заправки авиатанкер развернулся и в сопровождении двух истребителей перелетел Сирию в северо-западном направлении и приземлился на Кипре, как самый обычный гражданский самолет. Оба истребителя сопровождали «Боинг» лишь пока он не покинул вражеское воздушное пространство, а затем вернулись на свою базу в Беэр-Шеве.
За это время оставшиеся истребители-бомбардировщики продолжали полет. Они были вооружены ракетами «Сайдуиндер», бомбами и 2000-фунтовыми бомбами с лазерным наведением, которые наводятся прямо в цель с помощью лазерного луча.
Благодаря сведениям, которыми в свое время израильтян снабдил еще Халим, они знали, куда им нужно бить, чтобы нанести самый большой ущерб. Основная задача заключалась в том, чтобы разрушить купол в центре объекта. Вблизи атомного центра спрятался с рацией в руках еще один израильский разведчик. Его радиостанция передавала на определенной частоте сильные сигналы для наведения истребителей на цель.
В основном, существуют две возможности поиска цели. Прежде всего – увидеть ее. Но при скорости полета свыше 1400 км/ч для этого нужно очень хорошо знать местность, особенно если цель сравнительно невелика. Нужно ориентироваться по ландшафту, а для этого территория должна быть очень знакома, чтобы определить ориентиры. Но – неудивительно – у израильтян не было возможности проводить над Багдадом учебные полеты своих военных летчиков. Хотя они дома потренировались на модели атомного центра, прежде чем лететь на настоящую атаку.