На самом деле Моссад тянул время: руководство не хотело, чтобы Эли попал в Сирию, когда там находилось еще большое число египетских военных, но Эли об этом ничего не сказали.
Эли занимался с раннего утра до позднего вечера.
Преподаватели тщательно оберегали его от контактов с внешним миром, заодно изучая его реакцию на подобные условия. Он держался молодцом, хотя иногда с тоской смотрел в окно на толпы людей, снующих по улице.
«Я как призрак среди потерянных людей», — заметил он однажды. Больше жалоб от него не слышали. Один из инструкторов напомнил Эли, что он может в любой момент отказаться от работы, но это ничуть не поколебало решения Когена.
А в это время сотрудники Моссада вновь и вновь проверяли каждую деталь легенды, которую они разработали для одного из своих лучших агентов, и ждали момента для наиболее безопасного введения его в игру.
Наконец в канун 1961 года было решено начинать операцию. Наступило самое подходящее время.
Как раз в это время один из сотрудников Исера Харела решил устроить у себя дома небольшой праздничный ужин. Он был из числа тех, кто семь месяцев назад вылетел из Буэнос-Айреса с похищенным Адольфом Эйхманом.
Среди приглашенных был и Дервиш. Он поинтересовался, может ли привести с собой новичка, подготовкой которого занимается. Возражений не последовало, и Эли Коген составил компанию своему учителю. Во время ужина Эли молчал. Он сидел за одним столом с элитой Моссад и внимательно слушал историю похищения знаменитого нацистского преступника.
На следующее утро Эли сказал своему боссу: «Вчера вечером эти люди воодушевили меня. Они придали мне смелости. Я буду более уверен в себе, зная, что меня поддерживают такие люди».
Было 1 марта 1961 г.
Самолет компании «Суиссэйр» из Цюриха прибыл точно по расписанию и медленно выруливал к главному терминалу аэропорта Буэнос-Айреса Эзейза. В числе первых пассажиров, покинувших самолет, был с иголочки одетый бизнесмен, который на протяжении всего полета спокойно сидел в салоне первого класса, просматривая газеты и финансовые отчеты на нескольких языках. В аэропорту его никто не встречал. Пройдя иммиграционный и таможенный контроль, он вышел из здания аэропорта и взял такси.
Бизнесмен объяснил водителю, что он здесь впервые, и попросил порекомендовать ему хороший отель. Водитель отвез его на Нуэве де Джулио — в самый центр города.
В отеле бизнесмен зарегистрировался как Камиль Амин Таабес; род занятий — экспортер. Судя по паспорту, он был сирийцем. И вскоре он уже прогуливался по Нуэве де Джулио. Портье с гордостью рассказал ему, что президент Перон выстроил улицу в стиле Елисейских полей после посещения Парижа со своей супругой Евой.
Через несколько дней Таабес снял дорогую квартиру недалеко от гостиницы. Как это случается с любым путешественником, попадающим в иностранный город, Камиль быстро нашел те рестораны и кафе, где собирались его соотечественники. В Буэнос-Айресе сделать это было несложно. Около 500 тысяч арабов проживают в Аргентине, и многие из них — в столице, причем своим нежеланием смешиваться с неарабским населением и стремлением сохранить собственную субкультуру они вызывают раздражение у аргентинцев.
Так или иначе, город был полон клубов, где собирались сирийцы, ливанцы, представители других ближневосточных стран, для того чтобы поболтать или поиграть в нарды. Таабес выбрал одно из таких заведений, которое, по его мнению, более всего подходило ему, и однажды вечером отправился туда.
Арабы по природе своей люди гостеприимные и дружелюбные, и очень скоро Таабес уже разговаривал с группой мужчин. Так как он был новичок в этой компании, его попросили рассказать о себе.
Он рассказал, что его родители, Амин и Сайда, покинули родную Сирию много лет назад в поисках счастья в богатой столице Ливана Бейруте. Камиль, как и его сестренка Айна, родился именно там. К несчастью, Айна умерла еще в младенчестве.
Дела пошли не так, как рассчитывали его родители, и вскоре они перебрались в Египет, сделав свой окончательный выбор на Александрии. Именно там Камиль провел большую часть своего детства. Отец настоял на сохранении сирийской национальности и привил Камилю чувство глубокой любви к родине. Незадолго перед смертью отца Камиль поклялся своим друзьям, что рано или поздно он побывает в Сирии.
В 1947 году с помощью богатого дяди он с семьей приехал в Буэнос-Айрес. Они попробовали основать текстильную компанию на улице Легази, но обанкротились.
После смерти родителей Таабес возглавил свою собственную экспортную компанию, дела которой шли очень неплохо. Последнее время он жил в основном в Европе, но теперь опять перебрался в Буэнос-Айрес. С гордостью он показал новым знакомым фотографии своей семьи, которые постоянно носил с собой. Дома у него намного больше фотографий, сказал он, и пригласил несколько человек заглянуть к нему в гости.
Камиль Амин возвратился домой вполне удовлетворенным. Вечер прошел более чем успешно. Его новые друзья не имели никаких оснований подозревать, что любезный незнакомец, с которым они провели несколько приятных часов, является не кем иным, как лучшим учеником Дервиша Эли Когеном.
Легенду для Эли готовили с особой тщательностью: Моссад было известно, что этого агента будут проверять очень серьезно, и поэтому прошлое Когена не должно вызывать абсолютно никаких подозрений. Прикрытием для Эли послужил реально существовавший человек — ливанец Камиль Таабес, эмигрировавший в Аргентину. Эли должен был знать Буэнос-Айрес так, будто он прожил там половину своей жизни, хотя на самом деле он не бывал там никогда. Последние две недели в Израиле он провел, изучая карты и фотографии аргентинской столицы. Лишь после этого он мог с уверенностью сказать, что знает этот город как свой родной.
Однако наиболее трудным для Эли оказалось приучить себя к мысли о том, что на много месяцев он будет полностью изолирован от своей семьи. Эли никогда не ожидал, что разлука с семьей окажется для него таким тяжелым испытанием. Он обнаружил, что, возвращаясь вечером домой, он уже не мог с уверенностью сказать, кого же на самом деле встречают его жена и дочь: Камиля Амина Таабеса или Эли Когена. В Аргентине же ему придется еще больше слиться со своим новым «я» и ощутить еще большую разобщенность со своей семьей.
Наступил день отъезда. В аэропорт Когена провожал молодой офицер по имени Гидеон, который в дальнейшем станет принимать его радиошифровки в Израиле. Перед Эли стояла четкая задача: он должен был вылететь в Цюрих, а затем в Аргентину. Из аэропорта на автобусе ему следовало доехать до определенной остановки недалеко от центрального вокзала Банхоф-штрассе.
Гидеон вручил Эли белый конверт, в котором было 500 долларов — на мелкие расходы.
Через несколько часов Коген сошел с автобуса компании «Суиссэйр» в Цюрихе. К нему подошел хорошо одетый мужчина, который обратился к Эли на древнееврейском: «Меня зовут Израиль Сэлинджер. А вы — Эли Коген». Мужчины пожали друг другу руки.
В течение последующих трех дней Сэлинджер, старший офицер Моссад, работавший под прикрытием бизнесмена, уточнял с Эли детали его легенды. Камиль Амин Таабес являлся владельцем морской и авиационной транспортной компании, занимавшейся экспортноимпортными перевозками между Южной Америкой и Европой. В Израиле Эли прошел интенсивную подготовку в этой области, включая изучение специальной коммерческой лексики. Сэлинджер вручил ему чековую книжку на право распоряжаться счетом в одном из швейцарских банков. «Южноамериканский бизнесмен не может обойтись без этого», — объяснил он. Затем они посетили лучшие магазины Цюриха и полностью обновили гардероб Эли. Наконец, уже по пути в аэропорт перед отлетом в Буэнос-Айрес Эли обменял свой паспорт на другой, выданный на имя Камиля Амина Таабеса. На этом его перевоплощение закончилось.