Гром бил в колокола прямо надо мной. С зонта лились водопады. В плеере слышался перелив гитарных струн. Я стою на центральной улице города. Раньше по ней ходили толпы пестрого народа. Бегали дети, шли их мамы с мобильными телефонами и бутылками пива, в солнцезащитных очках их отцов отражались часы на старинной башне. Она стояла здесь и тогда, когда эта улица называлась совсем по-другому. Она помнит миллионы людей, проходивших здесь, не оставивших в жизни ни следа, канувших в лету сразу после смерти. Помнит тех, кто рисовал граффити на её кирпичах, кто потом замазывал их штукатуркой. Одним концом улица упиралась прямо в торговый центр города. Безмолвные высокие здания из стекла и бетона стали ещё молчаливей в этой серой пелене дождя. Другой, откуда улица начиналась, выходил на набережную огромного Синего озера. Вода в нём не была особенно синей, и сейчас никто уже не помнил, была ли она вообще когда-нибудь такой. Но название есть, и никто не станет его менять. Плач я услышал, когда проходил мимо кафе «Рояль», которое находилось на первом этаже старой пятиэтажки. В окнах кафе отражались тучи, а по стеклу бежали капли дождя. За окном кто-то был. Я подошёл ближе, всматриваясь вглубь, и внезапно понял. То, что я увидел, было не внутри кафе «Рояль». Оно вообще в этом мире не существовало - я видел это в отражении на грязном стекле, словно в телевизоре. Маленькая девочка с белыми бантами на светлых волосах стояла посреди улицы и всхлипывала. Я несколько раз оглядывался через плечо, ожидая увидеть её на улице, но её не было. Девочка в отражении посмотрела налево, словно заметив кого-то. Я услышал невдалеке шаги, словно по улице шло несколько человек. Вот они показались. Я отпрянул от стекла. Трое были одеты в белоснежные балахоны. Лица были закрыты капюшонами, а на голове длинный белый колпак. Они окружили девочку и стали что-то ей говорить. Плач усилился. Я коснулся руками стекла, понимая, что никак не могу повлиять на них. Люди грозили руками и громко кричали на неё. Затем я услышал топот и увидел коня, на котором сидел точно такой же человек, весь в белом. Конь, нервно бьющий копытом по асфальту, тоже был накрыт белым балахоном. Девочка тихо заскулила и замолчала. Один из людей поднял её на руки и передал всаднику. Тот взял её на руки. Девочка отчаянно забилась, вырываясь. Всадник крепко держал её, не давая шевелиться. Я бессильно ударил в стекло ладонями. Зонт выпал из моих рук и упал на грязную плитку тротуара. С моей стороны на улице лил дождь, слышались крики девочки, но никого не было. Я не мог остановить их. Тогда всадник пришпорил коня, и он резво направился прочь. -Стойте! - заорал я. - Куда вы? Люди даже не обернулись на мой крик. Или не захотели сделать этого. Почему-то у меня сложилось впечатление, что они меня слышат. Белый всадник умчался с девочкой, истошно визжащей у него на руках. Я схватил с тротуара камень и со всей силы метнул в окно кафе «Рояль». Оно разбилось, и осколки обрушились на асфальт. Цук-цук-цук... - с моей стороны послышался конский топот. Я обернулся, ожидая увидеть всадника в белом. Но никого не было. Я вышел на середину улицы и глянул во все стороны - пусто. Внезапно ветер пронёсся рядом со мной, и я будто бы почувствовал тяжелое горячее дыхание коня. Он был здесь и в тоже время его не существовало. Мне даже показалось, что я услышал далёкие всхлипы ребёнка. Но потом всё заглушил шум ливня. Я присел на бордюр. Одной рукой я держал зонт, а другой надел наушники. Песня закончилась и опять включилась наша с Эллой запись.
-Скажите, пожалуйста, для нашего радио - как вам спалось? - Элла поднесла плеер к моему лицу. Я зарылся головой в подушку и попытался спать дальше. Помню, что за окном был ноябрь, и ранним утром ещё было темно. -Нееет... - протянул я. -Так не пойдёт! - воскликнула она. - Ну-ка скажи мне, к какой тебе сегодня паре? -Первой... -Ты на часы глядел, соня? Пара через полчаса! -Вот и нормально, - буркнул я, отворачиваясь от плеера. - Пойду ко второй. -Где твоя сила воли! Поднимайся, делай зарядку, и пойдем вместе! -Сумасшедшая, - ответил я на такой призыв. -Как-как ты меня назвал? - Элла скорчила рожу. - Держись! Она забралась руками под одеяло и ущипнула меня. Я завопил, моментально просыпаясь. -Ээй! Сейчас получишь! Помню, я схватил её и повалил на кровать. Она засмеялась, попыталась вырваться, но почувствовав, что это бесполезно, сама улеглась рядом, закинув ногу мне на колени. Плеер с включенным диктофоном упал рядом, продолжая запись. -Ты не забыл, куда мы идём сегодня? -Не забыл, - я откинулся на подушку и принялся созерцать стены комнаты. На белых обоях, которые, естественно, выбирала Элла, висела пара моих плакатов - «Staind» времён их альбома «Иллюзия прогресса» и картина, нарисованная художником Ситом - черно-белое изображение рычащей пумы. -Вот-вот! И не забудь до вечера! Погладь рубашку что ли. Ты же не пойдешь в театр в майке «dance4life». -А почему бы и нет? Она чистая... относительно. -Не говори ерунды. Мы должны красиво выглядеть. -Тебя вполне хватит на нас обоих. На меня и не посмотрит никто. Люди в театр ходят смотреть на актёров, а не друг на друга. Элла легонько укусила меня за подбородок. Я рукой перебирал её волосы. -О чём задумался? -Запоминаю этот момент. -Этот момент? А что в нём такого? -Момент тишины и спокойствия. Мы вдвоём, весь остальной мир нас не касается. Только в такие минуты я понимаю, что мы должны ценить жизнь. Потом будет что угодно, пусть трудно, пусть больно, но вот сейчас нам с тобой хорошо. Я и ты. В этой тишине. -Я люблю тебя, - произнесла Элла. И мы замолчали.