— Слушай, я тебя, наверное, задерживаю? — спохватилась она. — У тебя на сегодня какие-то планы были?
— Не обращай внимания. Все вопросы в агентстве вполне можно решить без меня. Я, правда, запланировал на сегодня одни важные переговоры, но позже. Я еще успею отвезти тебя домой.
— Мить, расскажи хоть чуть-чуть о себе. Мы же столько лет не виделись.
— Да нечего особенно рассказывать. Работа, работа… Как у тебя-то на новом месте?
Дина снова с готовностью затараторила…
Митя спокойно доел обед, и тут его взгляд как бы невзначай упал на шикарный золотой «Роллекс» у него на запястье. Молодой человек вмиг изменился до неузнаваемости. Исчезла расслабленность во взгляде, лицо стало очень значительным, серьезным и сосредоточенным. Митя разом утратил интерес к разговору, и Дина обиженно осеклась на полуслове.
— Мое время истекло? — шутливо спросила она, стараясь не выдать своего разочарования.
— Просто пора собираться.
Он картинно откинулся на спинку стула, небрежным жестом подозвал официанта, отдал ему кредитную карточку, положил на стол чаевые наличными.
— Поехали.
Глава десятая
Утро понедельника началось с неприятностей. Впереди маячили майские праздники, и две трети сотрудников агентства разъезжались — кто по курортам, кто на дачу. Дине ехать было некуда и не на что, поэтому она в числе немногих энтузиастов согласилась присутствовать в офисе всю первую декаду мая.
Клиенты были сильно недовольны тем, что их «обменные процессы», как в шутку называли свою деятельность риэлторы, на время праздников тормозятся. Особенно бурно реагировала на вынужденный застой семейная пара, явившаяся в офис третьего числа с утра пораньше. Дина сидела в юридическом отделе, который помещался в самом конце коридора, но и туда из переговорной доносился возмущенный женский голос.
Дверь в юридический приоткрылась и внутрь просунулась голова Лены Гриценко.
— Дин, — закатывая глаза, начала Лена. — Там у меня сидят Егор Истомин с бывшей женой. Они грозят подать в суд из-за того, что мы не успеваем провести их сделку до десятого. Посмотри, пожалуйста, по договору, можно как-то заткнуть им пасть или придется ползать на коленках и просить прощения?
«Заткнуть пасть» было одним из самых мягких выражений, которыми Гриценко пользовалась, когда речь заходила об ее клиентах. Лена свою работу ненавидела, только и мечтала, как бы исчезнуть из агентства. Удерживали ее только деньги. Всех без исключения клиентов она считала хамами и жлобами, требования и пожелания их воспринимала как личное оскорбление, на переговоры шла, как на Голгофу, однако цепочки расселения коммуналок составляла такие, что коллеги завидовали Лене белой завистью.
Карьера Лены началась с того, что после развода они с дочкой оказались в коммунальной шестикомнатной квартире на Чистых прудах. Там проживало еще девятнадцать соседей, включая ветхих старушек-маразматичек и запойных алкоголиков, именовавших себя коренными москвичами. Лену они на дух не переносили, попрекая малороссийским происхождением и злорадствуя по поводу ее семейной драмы.
Лена старалась на эти комментарии не реагировать. Засучив рукава, она принялась самостоятельно подыскивать варианты обмена. Не прошло и трех месяцев, как в комнатку Леры въехала дружная семья многодетных таджиков, а Гриценко с дочкой перебрались в просторную светлую двушку в Выхино. Коренные москвичи с Чистых прудов, узнав, как страшно Лена отомстила им за пренебрежение, чуть ли не на коленях умоляли ее отменить сделку. Однако будущая риэлторша осталась непреклонна. Со времени развода с мужем-москвичом Лена твердо усвоила одно: со столичными жителями надо бороться беспощадно, решительно и до победного конца. Иное отношение их расхолаживает и побуждает свысока поглядывать на людей с непривилегированной пропиской.
Дина Лене сразу понравилась. Чем-то эти две молодые и уже серьезно обиженные жизнью женщины были очень похожи. Обе матери-одиночки, которым бывшие мужья не помогали, обе амбициозные, целеустремленные. Дина знала, что к Лене всегда можно обратиться, если нужен какой-то нетрадиционный, но житейски мудрый совет. В свою очередь Лена часто прибегала к помощи Дины там, где требовалось проявить дипломатические способности. Вот как сейчас.
— Неужели сам Истомин? Тележурналист? — поразилась Дина. — Ты что, его сделку ведешь?