Не надо быть сильным.
Наконец, она отворила дверь и впустила спутника в полную света и тепла комнатушку.
- Это мой дом, - сказала она. - Вало тоже здесь живет. Он все еще в лодочной мастерской. Да ты присаживайся. - Розали сняла висевший над огнем горшок, зачерпнула из него кружкой, подала ее Киту. - Пей.
Он глотнул крепкого пива с пряностями, и от тепла в груди чуть-чуть ослаб тугой узел.
- Спасибо.
- Говори, - велела она.
- Я знаю, для вас это тяжелая потеря, - произнес он. - Ты хорошо знала Лорех?
Розали замотала головой.
- Это не мне нужно, а тебе. Поговори со мной.
- У меня все в порядке. - Не дождавшись отклика, Кит повторил уже сердито: - Розали, за меня беспокоиться не нужно. Я как-нибудь переживу.
- Да не все у тебя в порядке, - возразила женщина. - Лорех погибла, и получается, она отдала жизнь ради твоего моста. И что, ты не считаешь себя виноватым? Не поверю.
- Конечно, считаю, - буркнул он.
Розали повернулась к нему лицом, на широких скулах заиграли золотистые отсветы огня. Но напрасно Кит ждал от нее каких-то слов. Паромщица лишь смотрела на него.
- У меня и раньше такое случалось, - с удивлением услышал Кит свое признание.
- Мой первый самостоятельный проект - ворота через дорогу, для сбора пошлины. Сущий пустяк, ничего мудреного. Мы не успели положить замковый камень: провалился шаблон и обрушилась вся арка. На такой ерундовой стройке потерять человека... Он был молод. Высокий, стройный. Прихрамывал. Растил сестру, совсем ребенка, не старше десяти. Она пришла с ним на стройку в тот день, но не видела, как рухнула арка. Когда погиб брат, девочка гуляла в ближних полях. Дафуэн? Науз? Как же его звали?.. А сестру?
«Я обязан их помнить, - подумал Кит. - Я так много им должен...»
- Всякий раз, когда у меня на стройке кто-нибудь гибнет, - нарушил он затянувшуюся паузу, - я вспоминаю всех. Их уже двенадцать. За двадцать три года. Вообще-то не так уж много. У некоторых список куда длиннее. Строительство - работа небезопасная.
- Но разве это имеет значение? - спросила Розали. - Ведь тебе кажется, что это ты убил каждого из них, Как будто своими руками с моста сбрасывал.
- Да, я в ответе. Первый, Дуар... - Имя всплыло, и узел в душе еще больше затянулся, а по лицу побежали горячие слезы.
- Все правильно, - тихо сказала Розали и положила ему на плечи ладони. И не убирала их, пока Кит не выплакался.
- Откуда ты знаешь? - спросил он наконец.
- В семье Паромщиков я теперь самая старшая, - ответила она. - Семь лет назад не стало тети. А четыре года назад я провожала брата. Был прекрасный день - ни ветерка, ни тучки, - но брат не добрался до берега. Он меня подменил: я тогда почувствовала, что с рекой неладно... Наверное, надо было все-таки плыть самой... Так что я знаю. - Она распрямила спину. - И большинство людей знают. Вот Петро Плотник отправил дочку в горы присмотреть лес для нового сруба, а она не вернулась - не то волки загрызли, не то под молнию угодила. Спрашивается, кого винить? Петро? Или волков? Молнию? А может быть, сама виновата, сделала какую-то глупость? Ну да, Петро, получается, виноват: не послал бы туда дочь, она бы там и не оказалась... А мать? Сама не знала страха и дочку приучила ничего не бояться... А Тому Грину понадобилась пристройка к дому... Выходит, все, кроме разве что волков, чувствуют себя виноватыми - кто больше, кто меньше. Но это путь в никуда. Все равно бы Лорех умерла рано или поздно. - Помолчав, Розали тихо добавила: - Все мы умрем.
- Ты так спокойно относишься к смерти? - спросил он. - И даже к своей?
Она выпрямилась, на лице вдруг проступила усталость.
- А что делать, Кит? Кто-то должен водить паром, и для такой работы я подхожу лучше многих. Не только потому, что это у меня в крови. Я люблю туман, его потоки, его запах. И силу ощущать в своем теле на переправе... Уверена, когда пришли волки, дочь Петро умирать не хотела, но ей так нравилось выбирать деревья...
- А если смерть придет к тебе? - спросил Кит мягко. - Встретишь ее вот так же беспечно?
Она рассмеялась, и печали как не бывало.
- Пожалуй, нет. Буду проклинать звезды и сопротивляться до последнего. И все же переправа через туман останется самым упоительным занятием на свете.
* * *
Во время учебы у Кита были связи с женщинами. На лекции ходила уйма слушателей, по улицам бродили толпы студентов, вечерами пивные были забиты молодежью. Но технари издавна держались замкнутым лагерем. В университете шутили, что пуще архитекторов трудятся только пивовары. Поэтому Кит почти не расставался с товарищами по профессии - и в стенах учебного заведения, и за их пределами. Вместе зубрили, спорили, выпивали и ночевали.
На третьем году обучения он познакомился с Домху Канной. Случилось это в торговых рядах, где он покупал велень и хлопковую бумагу. Девушка была невысока, лицо сердечком, шевелюра, как черное облако, - кудри удавалось частично укрощать только с помощью серых лент. Родилась Домху на востоке, в прибрежном городе, и отправилась за две тысячи миль учиться философии.
Она очаровала Кита. У нее был шустрый, словно рыбка, склонный к внезапным решениям и непостижимым для него ассоциациям ум. Все на свете Домху воспринимала как метафоры, как символы, обозначающие нечто иное. Чтобы лучше понимать людей, говорила она, надо сравнивать их с животными, временами года, песнями или азартными играми.
Киту думалось, что и в его профессии можно найти такие же образы и сравнения.
Подчас люди похожи на волов, ведомых в упряжке. Или на металл, расправляемый и заливаемый в форму. А может, на камни для сухой кладки: их тщательно отбирают по размеру и прочности и столь же добросовестно укладывают в стену.
Последний образ нравился Киту больше других. Эти камни удерживаются на месте не раствором, а собственным весом, да еще точным расчетом каменщика.
Однако сравнение оказалась негодным: да, что-то такое есть, но на самом деле люди не камни.
Кит так и не понял, что нашла в нем Домху.
О том, чтобы узаконить отношения, они не думали. Когда у Кита дошел до середины пятый учебный год, она вдруг вернулась в свой город - помогать в создании нового университета. Да и вообще, в ее краях не были популярны формальные браки. Расставались друзьями, не без печали.
И лишь спустя годы Кит впервые задумался о том, что все могло быть иначе.
Хотя зима выдалась дождливой, но пригодные для работы дни все же выпадали, и ни один из них не был потерян. Весной еще погибали люди, на обоих берегах, но эти смерти не имели отношения к стройке. Селянка умерла родами, и ребенок в своей коротенькой жизни не успел сделать ни одного самостоятельного вздоха. На реке сгинули два рыбака, у них опрокинулась лодка. Еще несколько человек скончались - кто от старости, кто от болезни.
За весну и лето удалось закончить анкерные массивы, бесформенные громады из блоков и известкового раствора, намертво скрепленные с матерой породой.
Сооружения эти почти полностью скрывались под землей, сверху возвышались лишь считаные ряды кладки. Огромные, длиной в человеческий рост анкерные болты прятались в глубине проемов для цепей.
К середине третьей зимы был готов пилон на правом берегу, задолго до того, как достроили левобережную башню. Усовершенствованная Дженнером и Тениант Планировщицей сигнальная система позволяла обмениваться подробными сведениями, а с каждым паромом туда или сюда прибывала письменная документация. Вало, хоть и проводил много времени вместе с Китом, успел переплыть реку двадцать раз, а Розали все шестьдесят восемь. Главный архитектор перебирался на другую сторону лишь по требовательному зову флажков.