— Прощайте, учитель, — сказала Дейма. — Никогда не забуду вашей доброты.
Учитель застыл на месте, но когда Бенас, подойдя, взял его руку, отвернулся, потом чуть было не бросился к Бенасу в объятия. Бенас удержал его, крепко схватив за плечи.
Вагон был почти пуст. Поезд еще постоял минутку. Опустив раму, Бенас высунул из окна голову. Холодные капли дождя ворвались в вагон, забрызгав лицо Деймы.
Учитель все еще стоял у мокрого и одинокого автомобиля. Он медленно натягивал на голову капюшон.
Поезд тронулся. Вскоре учитель, стоящий рядом со своим автомобилем, стал удаляться.
Бенас не отходил от окна. Когда они уже отъехали со станции, под большой липой без листьев он увидел Герду. Ее глаза бегали по окнам вагонов, пока не разыскали Бенаса. Ветер развевал полы ее коротенького пальто.
Бенас стоял, словно мертвый, пока под яростный стук колес вагона не исчезла и она.
— Могла придти попрощаться, Бенас, — сказала Дейма.
— Могла. А может, ей так лучше, Дейма.
— И тебе? Боже, что творится на свете.
— И тебе, Дейма, лучше. Нам всем.
Перед полуночью, под стук колес поезда, он заговорил:
— Ты уже поспала, Дейма?
— Да. А ты?
— Дейма… Мне опять приснился сон.
— Да? Опять такой же?.. Бенас…
— Не знаю, может, такой же, а может, и другой. Сейчас я тебе расскажу, Дейма.
— Хорошо Бенас.
…На тот вокзал, т а м, поезд вполз ранним утром. Стайки ожидающих стояли на перроне. Встретив родных и знакомых, люди здоровались и шутили.
Казалось, кто-то заткнул уши доктора Бенаса ватой, он ничего не слышал. Безмолвно разевали рты встречающие и встреченные, их лица выглядели нелепо. Люди были похожи на рыб, выброшенных на выжженный солнцем, порыжевший берег.
Маленький человечек доставал из большой черной сумки и продавал газеты.
По подземному переходу они вышли на привокзальную площадь. Отсюда весь город был как на ладони, и оба вдали, среди мокрых от дождя труб и красных крыш, поискали взглядом тот клочок, где находился их дом, их прибежище от опостылевших слов, от чужих взоров, от коварно шелестящих книжных страниц.
Взмыв с крыши костела, в ту сторону улетели голуби.
Им предстоял еще немалый путь. С автобуса они сошли возле желтого обрыва, у подножия которого протекал бурный ручей, а за ним краснели хутора. Очень давно, когда они еще были студентами, Бенас на этом обрыве изобразил перед Деймой человека, висящего над бездной… Уцепился за толстый, торчащий над обрывом корень сосны и висел, пока она спокойным голосом не велела ему одуматься…
Бенас вел Дейму по грязным тропинкам. Потом остановился, глядя на заросший соснами берег. Когда-то он прибегал сюда на лыжах, высовывал кончики лыж над крутым обрывом и прикидывал: удалось ли бы с разбегу перелететь крохотную избушку внизу, где из трубы вьется белый дымок.
Наконец они дошли до цементной стены, за которой ничего не было видно. Теперь он ускорил шаг, Дейма едва поспевала за ним, уцепившись за руку.
— Здесь где-то должна быть лазейка, помню, что была. Неужто залатали? Здесь, в этом углу, — задыхаясь, почти несознательно говорил он, а Дейма глядела на унылые и пустые поля, уходящие вдаль до почти не видимого отсюда леса. Одна-единственная узкая неровная тропинка петляла отсюда, исчезая в ложбинах и вновь проступая на пригорках.
— Бенас… — вполголоса сказала она, отпуская его руку.
— Здесь где-то должна быть, здесь… — твердил он.
Теперь они шли быстро, было слышно, как неподалеку трудится речка. Наклонясь вперед, он торопливо шагал, почти волоча за собой Дейму. Вдруг он остановился и охнул:
— Господи! Дейма, погляди, какая зелень! Какой цвет…
Оба уставились как на чудо — совсем рядом, в излучине реки, невыразимо живая зелень, высокая, умытая дождем трава! Склоненная по течению реки, она дрожит от знобящего осеннего ветра.
Бенас как-то странно разбросал в стороны руки, поднял голову, а в его глазах отразилась живая осенняя трава.
— Бенас, какая зелень, какая зелень… Ничто не может кончиться, ничто.
— Точно.
— Бенас…
— Что?
— Ты иди сам, дальше я не могу. Не успеваю, Бенас. Я здесь останусь.
— Хорошо, Дейма… — лихорадочными глазами Бенас смотрел на ее усталое лицо.
Дейма аккуратно сложила японский зонтик и кивнула. Бросившись к ней, он стальными руками сжал ее плечи.
— Бенас.
— Дейма.
И тогда он побежал, почти сразу обнаружил желанную лазейку и заглянул в нее во двор.
Под голыми деревьями высились кучи листьев, из одной поднимался серый дым. У этой кучи копошился старый усатый сторож, рядом, навострив уши, сидела огромная овчарка. Бенас попытался пролезть в щель, но не уместился, поэтому скинул плащ и протиснулся-таки, мучительно обдирая ребра о цемент.