Перепрыгнув ограду, Мариуш сорвал брошь с жабо и склонился к дверному замку. Хитроумно, но не слишком. На дверях университетской библиотеки замочек был куда мудренее… Щелк! Вот и все. Тяжелое дерево с трудом поддалось под рукой. Внутри было именно так, как и должно быть в склепе: темно, холодно и чуть сыровато. Мариуш спустился вниз по дюжине широких низеньких ступенек, сунул брошь в карман и достал вместо нее зажигалку, щелкнул кремнем. Огонек высветил покатые стены, расписанные орнаментом из тех же роз, каменные плиты пола и ряд саркофагов вдоль стен. Добротных каменных саркофагов. А ведь это проблема… Первые два ритуала можно выполнить и здесь, но лунная дорожка требует именно что луны. Яркого и чистого лунного света. Но после теневого круга от тела остается горстка летучего праха, целиком собрать который и вынести на лунный свет будет куда труднее, чем само тело.
Мариуш поморщился. Оглядевшись, нашел самый свежий по виду саркофаг, у выхода, и с трудом сдвинул тяжеленную крышку. Предусмотрительно отодвинулся — в нос ударил сладковато-гнилостный запах.
— Что от живого, что от мертвого, от вас сплошные неприятности, тьер Майсенеш.
Перчатки бы сейчас не помешали… И защитная маска… И рабочая роба… Может, еще и лаборантов позвать, как на кафедре? Сорвав плотное бархатное жабо, Мариуш разорвал его пополам и обмотал руки получившимися полосами. Вывалил тело из саркофага и, ухватившись за ноги — прикасаться к синим, покрытым трупными пятнами рукам покойника показалось еще противнее, чем к его знаменитым сапогам — без всякой почтительности вытащил из склепа наверх.
— Значит, сначала перстень, потом — ритуал.
Собственный голос показался Мариушу каким-то тусклым… Вздор, конечно, но на сердце было неспокойно. Луна светила с небывалой щедростью, и потемневшее оскаленное лицо покойника будто улыбалось. «Это всего лишь тело, — напомнил себе Мариуш. — Оболочка. В нем не больше жизни, чем в статуе над любой из могил. Даже меньше. Статуи на старом кладбище далеко не просты…»
Брезгливо сжав губы, он стянул серый сморщенный сапог — правый, как и было сказано — встряхнул над чистым участком земли и подобрал блеснувший в лунном сиянии серебряный перстень с морионом.
Поднял повыше к свету, внимательно рассмотрел. Перстень казался совершенно безобидным: ни скрытых шипов, ни знаков… Обычная печатка с изящной камеей: все та же роза Майсенешей. Сам морион — камень некромагии — конечно, опасен для дилетантов, но чего бояться темному мастеру? Только вот… Если это всего лишь украшение и знак, зачем признавать себя наследником вслух? Или ключ не перстень, а что-то иное? Что ж, время идет… Уже и полночь, верно, прошла, нужно успеть до рассвета. Кольцо пришлось совершенно впору, словно его и делали для Мариуша. Обжигающе холодное, оно охотно скользнуло на палец, и рука сразу показалась неимоверно тяжелой.
— Я, Мариуш Коринза, признаю себя наследником Тадеуса Майсенеша!
Слова упали звонко и гулко, словно вокруг было не открытое пространство, а все тот же склеп. Отзвук… эхо… или повтор? Что-то… что-то не так. Он совершенно точно сделал что-то не так!
За шиворот словно плеснули ведро ледяной воды, такая дрожь прокатилась по всему телу… Ритуал. Сначала перстень, потом ритуал. Почему Майсенеш велел надеть перстень перед ритуалом, не после него? Мариуш рассуждал со своей точки зрения, собираясь выполнить просьбу призрака, но Тадеус должен был думать иначе. Ничто не мешало Мариушу забрать перстень, а с ним и дневники, а потом воспользоваться каким-нибудь менее хлопотным методом упокоения. Да той же солью с осиной! Не так надежно, но чтобы изгнать дух и преградить ему дорогу, сгодится. Он мог бы связать призрак, принудив служить себе. Заточить его. Он мог бы сделать что угодно, получив доступ к дневникам Майсенеша и его личным вещам…
Мариуш подергал кольцо — оно не снималось… Плотно сидело на указательном пальце, не двинувшись ни на волос. Майсенеш должен был подумать об этом! Но он велел сначала надеть перстень. Значит…
— Значит, ритуал и не нужен… Все затевалось ради проклятого кольца, — вслух проговорил Мариуш, отступая от тела и поднимая трость.
— Ну, не только… — прозвучало из тени склепа, и призрак соткался из лунного света у собственного тела. — Далеко не только ради кольца, Коринза…