Даже «заману» вспомнил Тимрук. Теперь он свое прославленное слово произносить вслух остерегался.
16
Новый год в этом году чулзирминцы встретили по-новому. Вместо сурхури по селу передавали незнакомое слово: «спектакль».
Так называемый спектакль вначале показали в Сухоречке. Арланов собрал всю молодежь села. Парни и девушки расходились после спектакля шумно и весело.
Качага[45] Матви всю дорогу кричал:
— Шире дорогу — Любим Торцов идет!
Семен и Апук, мечтавшие показать в Чулзирме пьесу на чувашском языке, наконец могли осуществить свой замысел.
Семен Николаев и Апук Ятросова в Ключевку не вернулись, перебрались в Чулзирму и стали готовить к Новому году драму «Бедность не порок» на чувашском.
И слово «репетиция» зазвучало в Чулзирме. Каждый вечер сельчане гурьбой приходили в школу на репетицию.
Во время репетиции Семен одновременно был и Гордеем Торцовым, и режиссером, и суфлером. Арланов теперь знался Митей, Антонина Павловна — Любой, Анук играла купчиху. Качага Матви должен был изображать Любима Торцова.
Матви знал много русских слов, а во время репетиции даже по-чувашски не мог их выговорить как надо, почему-то стеснялся. И его трескучий голос совсем не подходил к роли.
Даже Замана-Тимрук сам попробовал учить Качагу Матви:
— Выпяти грудь вот так, говори грубо, левой рукой старайся отстранять толпу, правую подними высоко и вытяни вперед…
Обучая незадачливого артиста, он показывал, как именно следует задерживать толпу и как поднимать руку, Тимрук менялся на глазах, а слова суфлера то ли плохо слышал, то ли нарочно перевирал.
— Сторонитесь, голытьба! Любим Торцов к брату-богачу в гости идет!..
Народ считал, что и во время репетиции надо хлопать в ладоши, — выходки Тимрука встречали аплодисментами. Анук Ятросова откровенно хохотала.
Семен и Арланов были восхищены артистическим талантом Тимрука.
— Если научишься не искажать слова пьесы, то лучше тебя Любима Торцова и в городе не найти, — похвалил Тимрука Семен.
Но Тимрука в артисты не потянуло. Забраковал сам себя тут же:
— Нет… Повторять чужие слова? Неинтересно. Да еще и «замана» невзначай вылетит. Потом… Как-никак, а при Советской власти и на сцене не положено пьянкой увлекаться.
Антонина Павловна, улыбнувшись, предложила:
— Пока мы готовимся к спектаклю, Владимир Наумович пускай скажет речь перед зрителями.
Режиссеры настойчиво продолжали Качагу Матви обучать грубому голосу.
Село с нетерпением ждало Нового года. А он не заставил ждать, пришел довольно быстро. Раньше — через неделю после рождества, а в этом году раньше за неделю…
Желающие смотреть спектакль в здании школы не уместились.
Семен и беспокоился и радовался:
— Летом прямо на улице соорудили бы сцену. Всему селу сразу показали бы. А сейчас что делать? Ни в Ключевке, ни в Заречье такого успеха не было. Мы разве думали, что вся Чулзирма повалит «Бедность не порок» смотреть?
Не попавшие на спектакль нажимали на двери.
Тимрук вышел на улицу уговаривать толпу.
— Успокойтесь, товарищи. За то, что пришли, вам — спасибо!.. Все посмотрят, и вас не забудем. Завтра специально для вас покажем. Того, кто сегодня смотрит, второй раз не пустим…
— А не обманешь, Тимрук пичче?
— Советская власть никогда не обманывает!
Семен перед началом спектакля произнес речь: он объяснил, что такое новый календарь, новый стиль. Все были довольны, что Новый год пришел раньше обычного.
Когда Семен нырнул за полог, вышел Замана-Тимрук.
Анук наказала ему «говорить не меньше получаса, чтобы артисты успели приклеить бороды, покрасить лица».
— Я дам знать, как настанет время, — предупредила она его.
— Товарищи! Советская власть и в Чулзирме, и во всей Самарской губернии, и по всей Российской земле укрепилась навсегда, — начал Тимрук.
Он говорил о положении на фронтах, о необходимости собирать и отправлять теплую одежду для фронта. Народ, раньше боявшийся слово сказать перед председателем, сейчас зашумел:
— Ладно, Тимрук пичче, об этом ты с нами часто беседуешь. Теперь ты расскажи нам, как выследил и поймал Фальшива. Суд над ним был или нет?