Дж. С. Андрижески
Мост
Информация о переводе:
Перевод: Rosland
Редактура: Бреган Д'Эрт
Русификация обложки: Alena_Alexa
***
Посвящается моей маме
Пролог
Между
«…И земли между поглотят её на время,
Пока она забудет себя, затерявшись в смерти и пронизывающем холоде,
В этом месте призраков
Лишь тот, кто несёт половину её души
Может держать для неё свет в конце…»
— из «Песни Любви», Комментарии к Последним Дням
Теперь я помню всё. Всё.
Каждый момент, каждый фрагмент моей жизни.
Каждую нить гобелена, который ускользал от меня все эти годы, который состоял лишь из случайных, разрозненных актов… из реакций, страха и нехватки действия.
Все эти связи. Все резонансы, которые я мельком видела и упускала. Моменты моей жизни, сильные или нет, которые отказывались складываться в какое-то связное целое.
Я помню их все.
Я помню, и я вижу нити, тянущиеся между ними.
Я вижу изображение, которое они формируют, ту искусную, детально прорисованную картину, образующую мою жизнь. Отсюда всё почти обретает смысл. Это всё почти связывает меня здесь с теми частями, которые знают, зачем я пришла в этот мир, что я вообще делаю здесь.
Это содержит в себе столько всего, это знание, и всё же я вижу, насколько оно мало. Я мала внутри него, зависима от стольких других людей и вещей. Вид этого не печалит меня; почему-то это лишь переполняет меня изумлением. То ощущение за всем этим остаётся ускользающим, но от проблесков, которые я улавливаю в тишине, у меня перехватывает дыхание.
Старое и новое, древнее и рождающееся — всё живёт в этом месте. Безвременность живёт здесь. Безвременность, которая каким-то образом прекрасна в самом своём существовании, переполняет каждый мой вздох.
Здесь живёт столько красоты. Столько надежды.
Отдалённые проблески сердца и света обещают вместить всё, сам смысл самой жизни, и не только для меня. Для всех нас.
Это не то, что я поистине могу осмыслить. Даже здесь, где мой разум кажется наиболее всеобъемлющим, наиболее ясным и наименее помутнённым моими собственными заморочками, заблуждениями, страхами и томлениями.
Даже здесь я не могу понять хоть частичку тех вещей, что живут в этом свете.
Здесь я хочу столько всего.
И всё же здесь я ни в чем не нуждаюсь.
Я скольжу по горам, по долинам.
Одна долина. Одна идеальная долина столь прекрасна, что заставляет меня плакать, ну, или я остервенело верю, что заставила бы, если бы здесь у меня имелась хоть какая-то необходимость плакать. Я верю в это с такой силой, что чувство расцветает как боль в моём боку, борясь против того тела, что у меня осталось.
Та долина увеличивается передо мной, переполненная белым и золотым светом настолько, что я едва вижу накатывающие волны. Детали вырезаны на мраморных утёсах скал, и каждая песчинка столь прозрачна и похожа на стекло, что я чувствую тысячу миров, живущих в каждой гладкой поверхности. Они отражают свет друг друга, сливаясь, но всё же оставаясь раздельными — столь красивые и переполненные таким количеством смысла… больше смысла, чем я могу переварить за тысячу жизней, подобных этой.
Я знаю это место. Я знаю его, но…
Я не могу быть здесь.
И всё же я не могу уйти. Та часть меня, которая может чувствовать и думать, остаётся вне досягаемости.
Так что и я остаюсь. Наполовину здесь, наполовину где-то в другом месте, я остаюсь.
Я ощущаю ласку этих золотистых волн, грубую шершавость песка под моими ступнями и пальчиками ног, мягкий поцелуй солнечных лучей, наполненных присутствием и надеждой, как копия копии копии копии, но это не позволяет мне дотянуться до него…. по-настоящему.
Пока несколько сотен тысяч лет медленно утекают сквозь пальцы, безо всякого ощущения, где или когда, я наблюдаю, как эта долина и океан отступают.
Меня оставили позади.
Горе вновь хочет завладеть мной, уничтожить меня заново.
Оно слишком сильно, это горе.
Я не могу делать ничего, кроме как позволить ему душить и раздирать на куски мои внутренности, даже без тела, которое их вмещает. Моё сердце болит, моя голова. Мой живот болит, мои внутренности и горло. И всё же здесь нет ничего от меня, никакой возможности вместить это всё. Как будто кто-то запер меня и всё, что мне дорого, под стеклянным куполом. Всё, что просачивается — это визуальный образ.