Повернувшись боком, я пытаюсь решить, лучше этот ракурс или хуже.
Я выгляжу как ребёнок. Ребёнок, притворяющийся взрослым.
Моя мать подходит ко мне сзади и робко кладёт руку на моё плечо.
Она помогла мне с волосами, усмирив их настолько, чтобы уложить в высокую причёску и заколоть шпильками с разноцветными стеклянными бусинами на концах. Результат должен быть элегантным, но почему-то я вижу лишь неудачные места, где мои неуправляемые, высветленные добела волосы противятся всем попыткам моей матери сделать из них нечто приличное.
Я знаю, что это не вина моей матери; она способна творить чудеса со своими волосами.
С другой стороны, волосы моей матери прекрасны — тёмная, тяжёлая масса локонов, которая выглядит хорошо хоть в распущенном виде, хоть в собранном, хоть в одном из её небрежных хвостиков с узлом, которые она не глядя делает во время работы.
Рядом с ней я выгляжу уродиной.
Я даже не могу утешить себя тем, что стану похожей на неё, когда вырасту: я приёмная.
Более того, когда я смотрю на своё отражение, чего-то не хватает.
Моя мама выглядит как женщина, а я выгляжу как ребёнок, даже младше своего возраста. Ребёнок с острыми углами, торчащими не в те стороны. Слишком маленькая, чтобы хоть отдалённо напоминать кого-то из тех секс-символов, которых я всю жизнь видела в журналах и по телевизору.
Никаких реальных изгибов. Ничего такого, что могло бы понравиться парню, и уж тем более Джейдену, сильнее всего пялящемуся на девушек, которые выглядят как моя полная противоположность.
Но это его идея. Он хотел это сделать. Он зарегистрировал бронь, и да, это в церкви Элвиса в Портленде, но для него это романтично. Он любит Элвиса.
— Ты выглядишь прекрасно, — заверяет меня мама.
Мне двадцать два года. Я только что выпустилась из колледжа. Я уже не должна нуждаться в заверениях от моей матери, но я в них нуждаюсь. Мой отец мёртв вот уже пять лет.
Пять лет, два месяца, три дня.
— Ты уверена? — спрашиваю я у неё, заглядывая в её лицо. В её карих глазах содержится столько любви, что я прикусываю губу, внезапно борясь с эмоциями. — Мама… не надо.
— Я ничего не могу с собой поделать, — она пальцами вытирает глаза, которые резко делаются слишком блестящими. Она старается улыбнуться, но я вижу лишь те слёзы, горе, любовь и страх, которые живут за ними. — Прости, дорогая. Но ты уверена, что хочешь это сделать?
В её голосе звучит глубинное беспокойство, колебание, которое говорит мне, что она боится спрашивать, боится вмешиваться, но и не делать этого она боится.
— …Ты абсолютно уверена, Элли-птичка? — произносит она.
Я тоже колеблюсь, чувствуя, как этот червячок сомнения пробирается в мой разум.
Затем я киваю, глядя обратно в зеркало.
— Я уверена.
— Ты так молода, — говорит она. — У тебя парней-то почти не было. Замужество — это большой шаг, — поколебавшись, словно не зная, стоит ли продолжать, она добавляет: — Ты уверена, Элли? Ты уверена, что Джейден к этому готов? Что он — тот самый единственный?
Сглотнув, я смотрю на себя в зеркало.
Посмотрев на себя под разными углами, я расправляю плечи и решаю, что так платье смотрится лучше. Конечно, я знаю, как малы шансы, что я вспомню об этом, когда отойду от зеркала.
— Я уверена, — повторяю я.
Я смотрю на неё, улыбаясь. И вновь выражение её лица ударяет по чему-то в моём сердце, по какой-то поразительно уязвимой части меня, которая заставляет меня снова чувствовать себя маленькой девочкой.
Внезапно я вижу себя её глазами и осознаю, что она видит лишь эту маленькую девочку.
— Я уверена, мам, — говорю я ей, сжимая её пальцы. — Я люблю тебя. И я люблю Джона. Очень сильно. Но вам обоим не нужно обо мне беспокоиться, и в любом случае…
***
— …Я не желаю это слушать, — предостерёг Ревик.
Молодой видящий хмуро поджал свои полные губы.
Он снова попытался заговорить, но прежде чем он успел сформулировать слова, Ревик покачал головой, крепче стискивая зубы. Он перебил молодого видящего, не потрудившись простирать свой свет, чтобы уловить конкретные возражения в сознании Мэйгара.
— …я же сказал. Я не желаю это слушать, — сказал он.
Молодой видящий открыл рот.
— …Я серьёзно, Мэйгар, — прорычал Ревик. — Мне всё равно.
Мэйгар нахмурился ещё сильнее, и в его тёмно-карих глазах отразилась злость.
— Никаких отговорок, — сказал Ревик, напоминая ему о соглашении, которое они заключили перед началом этих сессий. — А теперь попробуй ещё раз. С самого начала. Иначе я начну тренировать тебя так, как учили меня самого. Безо всяких поправок.