Ршава сразу нашел ответ: «Потому что Малеин автократор и мой кровный родственник. А Стилиан — человек, готовый проложить себе дорогу к трону убийством»… Но брат бабушки Ршавы как раз и проложил путь к трону убийством, что было прекрасно известно прелату. Об этом он предпочел не думать.
— Любой человек в первую очередь обратит внимание на врага, который к нему ближе остальных, — сказал Зауц. — Одолев его, он подумает о том, как справиться и с другими.
— Тут вы, возможно, тоже правы. Я… — Ршава смолк.
— Что?
— Ничего… Ничего важного. — Ршава редко лгал, и у него это получалось хуже, чем у большинства видессиан.
Зауц приподнял бровь, поняв, что собеседник сказал неправду. У Ршавы запылали уши; Зауц вполне мог увидеть, как от стыда у прелата покраснела даже выбритая на макушке тонзура. Но Ршава упорно хранил молчание. Он начал говорить о предсказателе и о вопросе, который задал тогда несчастному человеку. Но нет, Зауцу незачем об этом знать.
Ршава подумывал о том, чтобы пригласить другого предсказателя и задать ему тот же вопрос. Но у него не хватало смелости. Если один человек умер, пытаясь увидеть, станет ли Ршава патриархом, то это лишь событие, совпадение, случайность. Но Ршава не мог забыть ужас на лице Элада и то, как стиснули его ледяные пальцы умирающего. Если другой предсказатель попытается увидеть то же самое и так же умрет… Это будет слишком сильный повод для беспокойства. Ршава не хотел, чтобы такое произошло.
По лицу Зауца было ясно видно, что ему хотелось надавить на Ршаву, но эпарх все же передумал.
— Что ж, святейший отец, как вы сами сказали, нам остается лишь сидеть и ждать, что произойдет на юге. Когда мы это узнаем, то лучше поймем, как нам следует поступить. — Зауц мрачно усмехнулся. — Как знать… быть может, даже Халога тогда покажется нам привлекательнее.
— Если меня довести до отчаяния, я могу совершить многое, — ответил Ршава, собрав все свое достоинство. — Но, клянусь владыкой благим и премудрым, я никогда не впаду в такое отчаяние, чтобы сбежать в Халогу.
Настанет время, когда он пожалеет о том, что произнес эти слова.
* * *Жизнь в Скопенцане текла так, словно гражданская война, сотрясавшая большую часть империи, происходила в далеком Макуране. В глазах Ршавы это было одним из немногих преимуществ жизни в городе, настолько далеком от сердца империи. Интересные события обходили Скопенцану стороной, но и беды тоже.
Прелат мог пройтись по любому из городских рынков и увидеть, как видессиане, и высокие светловолосые халогаи, и даже смуглые приземистые хаморы с кустистыми бородами торгуются из-за янтаря, мехов, вина, украшений, конины, оружия и сотен других товаров. Все выглядело так же, как и год назад, когда в Видессе царил мир. И Ршаве очень хотелось, чтобы реальность соответствовала увиденному.
Весной дни в этих краях удлинялись с поразительной скоростью, а теперь, с приближением осени, они так же стремительно таяли. Птицы начали улетать на юг. Ночи становились холоднее. Здесь даже летом не было жарко для человека, привыкшего к душному, горячему столичному лету, а теперь дни можно было назвать в лучшем случае прохладными.
На фермах вокруг Скопенцаны крестьяне начали собирать урожай ячменя, ржи и овса. Не многие осмеливались сеять здесь пшеницу, потому что из-за короткого лета она созревала далеко не каждый год. Осенний сбор урожая до сих пор иногда вызывал у Ршавы ощущение, что мир встал с ног на голову и вывернулся наизнанку. В окрестностях столицы осень и зима были временем затяжных дождей, а урожай крестьяне собирали весной.
Ршаве часто надоедали ржаной хлеб, овсянка и ячменные лепешки, которые приходилось долго разжевывать. Он пил вино, когда мог. Для богатого человека это означало — почти всегда. А поскольку он не был ограничен в вине, ему не успевало надоесть пиво, которое местные жители варили из ячменя. Пиво Ршава мог пить, если не было выбора, но так и не полюбил его. После вина оно казалось мерзкой и кислой дрянью. Они с Зауцем во многом расходились, но здесь у них царило полное согласие. Даже молитва за хороший урожай ячменя отдавала для Ршавы лицемерием.
Ингегерд же воспринимала ячмень как должное. Из разговоров с ней в храме после проповедей Ршава узнал, что она купила много ячменя для варки пива — больше, чем для выпечки.
— В Халоге у нас было только пиво, — рассказала она. — Пока я не оказалась в империи, я вино всего раз или два пробовала. Вино там было и есть только для вождей и важных людей.
— Что за невежественная страна! — не сдержался Ршава, и лишь потом до него дошло, что он мог оскорбить Ингегерд.