Некоторое время Ингегерд молчала. Затем, тщательно изгнав из голоса все интонации, спросила:
— А тех двоих?
— Так… повторные толчки. — В истерзанной землетрясениями северной стране эти слова пришли к нему сами собой.
Она произнесла что-то на своем певучем родном языке. Ршава вопросительно взглянул на нее. Ингегерд начала было отвечать, но передумала:
— Это на видессианский плохо переводится. И я считаю, что мы ошибку совершаем, убегая сейчас вглубь рощи.
— А что бы ты сделала?
— Вернулась к нашим лошадям. И к лошадям хаморов. Верхом мы сможем путешествовать быстрее, и врагам преследовать нас не дадим.
— Если они не оставили там охрану, — возразил Ршава.
— Если оставили, наверное, вы избавиться от них сможете. Они ведь будут угрожать обоим нам. — Ингегерд секунду подумала, потом кивнула: — Это наш лучший план, во всяком случае.
Ршава не стал ей возражать:
— Если он сработает, мы многое выиграем. Давай попробуем.
Они торопливо направились обратно к опушке. Вопли в рощице все не затихали. Ршава гадал, как могущество Фоса может соседствовать с таким злом? И правду ли говорят о неизбежном торжестве благого бога? Может быть, Скотос сильнее, чем полагают видесские богословы?.. Прелат тряхнул головой. Он не мог поверить в такое, и не будет верить.
Они с Ингегерд обошли очень толстое дерево. За ним лежало тело одного из видессиан, вместе с которым они вышли из города. Рука Ршавы сама собой очертила на груди солнечный круг. Кровь заливала чистый белый снег. Половина лица мужчины была срублена. Наверное, он был одним из лучников, стрелявших в кочевников, потому что варвары стянули с него подштанники и засунули стрелу ему в… Ршава отчаянно надеялся, что тот был уже мертв, когда они это сделали.
— Да перейдет он благополучно Мост Разделителя, — проговорила Ингегерд. — А те, кто сделал с ним такое, да будут вечно во льду Скотоса мучиться.
— Да, — согласился Ршава, гадая, как получилось, что она, родившаяся язычницей, сохранила больше веры в благого бога, чем осталось у него. Он с трудом добавил: — Нам лучше пойти дальше.
Ингегерд кивнула. Ее губы сжались в тонкую бледную линию: женщина и признавала увиденное, и отрицала его.
Они миновали несколько других тел, увидели новые алые пятна на снегу. Варвары не просто убивали: создавалось впечатление, что они кололи и рубили людей для развлечения. Один из убитых мужчин был выпотрошен, как заваленный на охоте кабан, причем его кишки не только вывалили на снег, но еще и изрубили на кусочки. Желудок Ршавы сжался. Мужчина не мог прожить долго, пока они с ним такое проделывали… или мог?
И ведь это, безусловно, не единственное жестокое убийство, совершенное хаморами. Поймав видессиан, они наверняка тешили себя подобным образом. Об этом говорило уже само умение, с каким варвары совершали все эти жестокости. Должно быть, несчетные столетия они творили подобные вещи по отношению друг к другу в Пардрайской степи…
«Как?» — задумался Ршава. Как может владыка благой и премудрый терпеть злобу и порочность в таких масштабах и так долго? Хотелось бы Ршаве знать, рассматривал ли кто-либо из видесских богословов этот вопрос — и если да, то какой ответ он нашел? Ощутив во рту кислый привкус тошноты, прелат увидел одну многозначительную и очевидную возможность: что Скотос действительно сильнее, чем способны представить богословы, комфортабельно живущие в городе Видесс, богатейшем и величественнейшем городе мира. Или даже богословы, живущие в Скопенцане.
Если ученые священники, размышляющие над священными писаниями Фоса, увидят, как могут обстоять дела в реальном мире… то что дальше? Будет ли реальный мир иметь значение для людей, поглощенных проблемой того, каким станет мир грядущий? Едва ли. Но он имел отчаянное значение для Ршавы — и прямо сейчас, если прелат хотел и дальше жить в этом мире.
— Мы приближаемся, — тихо сказал он.
— Знаю, — еще тише отозвалась Ингегерд. — Видите кого-нибудь? Дикари оставили кого-то лошадей охранять?
— Не знаю… Погоди. — Кажется, за тем деревом что-то шевельнулось? Да, несомненно. — Да. Один есть, вон там.
— Прокляните его, святейший отец. Если в вас есть святая сила Фоса, прокляните его.
Ршава не знал точно, какая в нем таится сила и откуда он ее черпает. Прежде, когда он хотел вызвать ее, находясь в спокойном состоянии, он терпел неудачу. Сможет ли он превратить эту силу в оружие, такое же надежное, как лук или копье?
Он показал на степняка.
— Проклинаю тебя, — сказал он, гадая, что случится дальше.