— Мы готовы вывезти королеву и наследника этой же ночью, монсеньор, — сказал Турвель. — Все подготовлено для…
— Вывезти? — оборвал его Фонтанж. — С какой стати вы решили, что их нужно куда-то везти?
Капитан ошарашенно заморгал.
— Но… ведь город же… Рад безопасности ее и его величества…
— Байола близка к восстанию как никогда, — произнес Солерн. — Нельзя оставлять их в городе.
— Что можно, а что нельзя — решать не вам. Итак, капитан де Турвель, ваша гвардия должна покинуть улицы и сосредоточиться на охране Эксветена. Вас сменят солдаты рот его высочества регента.
— Что?! — вскричал Турвель; офицеры бурно зашептались. — Но если народ увидит мундиры амальских цветов — он просто взбесится!
— А вы, Солерн, должны обеспечить тишину и спокойствие вокруг места казни. Луи Жильбера повесят у Моста Невинных завтра, после объявления королем Карла Третьего.
— Но монсеньор! — воскликнул Ги, едва поверив своим ушам. — Это же неразумно! Зачем в один день…
— Вы забываетесь, Солерн, — холодно изрек Фонтанж. — Кто вам позволил высказывать мнение по вопросам, в отношении которых вы должны молчать и делать, что велено?
К лицу Ги прилила краска. Какого черта?! С какой стати этот спесивый ублюдок позволяет себе подобный тон и слова?! Кровь Солернов ничуть не хуже крови северных графов!
— Вы отправитесь в обитель Ре с этими дамами, возьмете там некий документ и привезете мне. Все детали в этой записке, — Фонтанж протянул дознавателю сложенный листок бумаги с гербом короля. Дознаватель смерил графа холодным взглядом и сунул записку в карман. Чертовы северяне — никогда не изменятся! Всегда будут считать тех, кто родился южнее Тийонны, своими холопами!
— Мастер Николетти, — продолжил Фонтанж, — мы желаем, чтоб вы обеспечили спокойствие народа, когда будет объявлено о кончине.
— Нет, — ответил старик. Граф слабо вздрогнул от неожиданности:
— В каком это смысле — нет?
— Я не смогу превратить в покорное стадо население целого города.
— Но разве вы не самый лучший мастер из всех?
— Даже у меня есть предел возможностей, — ехидно сказал Николетти. — Вам понадобится два десятка таких, как я, чтобы усмирить ваш город.
К удивлению Солерна, Фонтанж не расстроился. Он поразмыслил и спросил:
— А что вы можете сделать?
— Если благодарные подданные начнут швырять в вас камни, то я сделаю так, чтоб они промахнулись.
Лотрейн фыркнула от смеха. Ги вдруг с удивлением понял, что не чувствует ореола принуждения, которое обычно распространял вокруг мастер, будучи не в духе.
— Но ваши ведьмы должны держаться от меня подальше.
— Почему?
— Потому что мы взаимно нейтрализуем друг друга, — сказала Лотрейн. — Он не может никого принуждать в нашем присутствии.
Мастер кисло улыбнулся.
— Что ж, на этом и остановимся, — подытожил Фонтанж. — До завтра, дамы и господа.
— Погодите, — сказал Солерн. — Дело, по которому я и синьор Николетти…
Граф скрылся в королевских покоях. Турвель схватил дознавателя за локоть и прошипел:
— Какого дьявола, Солерн?! Что это все значит? Он что, рехнулся?!
— Не знаю.
— Но это же безумие!
— Может, это приказы регента.
— Тогда он идиот!
Один из офицеров кашлянул. Солерн поймал взгляд Николетти — старик стоял рядом и наверняка все слышал. Но неужели, раз уж регент лишился рассудка, глава Секрета Короля не смог вправить ему мозги? Или… не захотел?
***
— Жан Жильбер убит в тюрьме, и в городе об этом уже знают, — тихо сказал Солерн. Греналь ругнулся. Они верхом сопровождали карету ведьм до обители в Ре — агенты и гвардейцы короля, всего дюжина человек. Ги был уверен, что даже ведьмам опасно передвигаться по Байоле без охраны, и упросил Турвеля выделить шесть человек. Николетти уехал домой один. Впрочем, чего ему бояться? От него и так все шарахаются…
— По приказу? — Греналь кивнул на дворец.
— Нет. Не уверен, — после некоторого колебания Солерн коротко посвятил помощника в суть дела и заключил: — Но даже если Николетти отшибается, и приказ исходит из дворца, нам следует найти мастера, которого наняли бунтовщики, и поживей.
Греналь покачал головой:
— Нету у нас времени искать какого-то неизвестного мастера, который то ли есть, то ли черт его знает. Тут завтра с утра такое начнется, что ад вздрогнет.
Солерн надвинул капюшон поглубже. Снег перестал, и людей на улицах было довольно много — они провожали карету и эскорт недобрыми взглядами. Что, если щенка убили по приказу Фонтанжа или регента? Но зачем? Как метод устрашения или шантажа — бессмысленно, поскольку Луи Жильбер уже рассказал все, что знал. Разве что ради забавы… Но за графом склонности к таким забавам Солерн не помнил. Сокамерники исключены — Жильберов держали в одиночках. А если Жан единственный, кто с общался с мастером, если этот самый мастер так яростно блюдет свое инкогнито…