«Боже!» — подумал Солерн. Неужто судьба вместо пинков решила преподнести ему подарок?!
— Вы помните, кто именно тут работал?
— Гммм, — Дюфур-старший нахмурился. — Память редко меня подводит, но я бы не стал сейчас на нее полагаться, тем более, что реставрация была завершена полгода назад. Однако, поскольку пройти в крепость без разрешения коменданта нельзя, то я составил список всех работников мастерской и передал ему. У нас осталась копия.
«Расцеловал бы!» — вздохнул Солерн. Если бы все, кого он допрашивал, вели такие списки!
— Вы можете передать нам список?
— Конечно. Я попрошу Жана снять для вас копию.
— Благодарю. Вам припоминаете что-то странное в поведении работников мастерской?
— Как будто нет. Мы, конечно, следили за ними, чтобы избежать малейшего вреда для эскриты и архива, но все обошлось. Они приезжали к шести-семи утра и трудились до ночи.
— И вы ни разу никого из них не застали за лазанием по стеллажам? Никто не задавал вам вопросов обо всех этих книгах и бумагах?
Смотритель покачал головой. Пока они разговаривали, Николетти огладил обеими руками золотистые панели эскриты, изучил резьбу, потрогал медальоны, на что-то нажал, и сбоку вдруг выщелкнулся широкий и низкий ящик. Мастер выдвинул его полностью и торжествующе заявил:
— Прошу, господа! Созданная самим Теодоро модель Байолы… и ее тайных ходов!
Старика от этой выходки чуть удар не хватил, а Ги, не веря своим глазам, уставился на столицу в миниатюре. Николетти подкрутил какой-то рычажок, и здания поднялись над плоскостью. Невероятно точная модель была собрана из крошечных костяных, деревянных и металлических деталей; сеть тайных ходов обозначали желобки из черного стекла.
— Боже мой, что вы делаете! — ужаснулся Дюфур. — Как вы посмели ее трогать?!
— Это надо перерисовать! Принесите бумагу и перья, живо!
— У нас уже есть несколько снятых с модели копий, и мы дадим вам одну, только ради Бога, не трогайте! Вы погубите этот шедевр, созданный руками самого дель Фьоре!
— Если эти работники торчали тут с утра до ночи, то у любого из них была возможность скопировать эту модель, хоть полностью, хоть частично, — сказал Ги. — Значит, он был одним из них!
— Не впадайте в излишний оптимизм, — хмыкнул Николетти. — И не делайте поспешных выводов. Вдруг этот гипотетический любопытный работник просто продал ему копию карты?
— А зачем гило… гипо… черт подери, что значит это слово?! Зачем этому работнику просто так тратить время на копирование карты с модели? Нет, он либо мастер, либо, по меньшей мере, один из мятежников.
— О чем вы говорите? — пролепетал Дюфур. — Боже мой, вы же не намерены конфисковать эскриту?!
— Нет, нам достаточно писем от хозяина мастерской, списка его работников и копии карты. Ваш архив и ваша эскрита в полной безопасности, — с улыбкой сказал Ги. — Благодарю вас за содействие делу короны, господа.
Когда Жан Дюфур принес им все бумаги, мастер Николетти с явной неохотой отлип от эскриты и обвел алчным взором шкафы и стеллажи, словно втайне надеялся вынести их содержимое в кармане. Ги, не дожидаясь старика, быстро сбежал по лестнице — его уже давно не сжигал такой охотничий азарт! Чертов дикий мастер все-таки оставил след, как все люди, и Солерну не терпелось как следует встряхнуть хозяина мастерской и наконец найти этого неуловимого невидимку.
***
Дознаватель и мастер выбрались из лодки у Моста Невинных, изрядно удивив де Вийона, который считал, что они захотят вернуться во дворец, однако все же выделил им сопровождение из четырех гвардейцев. У Ги не хватило бы терпения ждать следующего дня, когда допросить владельца мастерской можно было уже сегодня. К тому же неизвестно, что способен принести новый день в Байоле, которая все больше напоминала пороховую бочку. Когда они возвращались, на улицах Сен-Нерин уже снова бурлила толпа.
Солерн знал квартал, где располагалась мастерская краснодеревщиков — отца и сыновей Рено, к которым обратились Дюфуры для реставрации эскриты. Дознаватель быстро шел мимо темных домов с закрытыми ставнями. Николетти с недовольным видом следовал за ним по опустевшим улицам — он еще в лодке снова выразил весьма скептическое отношение к воодушевившим Солерна мыслям.
Уже начало смеркаться. Хорошо бы вернуться в Бернарден до ночи — четырех гвардейцев слишком мало, чтобы дать отпор народным толпам, если те снова решат побеседовать с регентом по душам. Хотя Байола пока хранила грозное молчание, а горожане не показывались на центральных улицах, Ги знал, что окраины не спят так же, как Сен-Нерин.