— Хотел бы я увидеть сейчас физиономию вашего регента. Я бы даже заплатил за такое зрелище!
***
Фонтанж промокнул лоб платком. Жизнь не баловала графа в последнее время. Мало того, что он фактически сидел под арестом во дворце, так еще и регент выставил утроенную охрану вокруг своих покоев. Проникнуть внутрь, чтобы подменить последнюю копию эдициума, пока не представлялось возможным. Поддельный документ жег карман, как уголь. Фонтанж прекрасно понимал, что с ним будет, если его поймают с такой бумагой за пазухой.
Глава Секрета Короля прошелся по залу совещаний при Яшмовом кабинете. Здесь по традиции, укрепившейся со времен Генриха II, король встречался со своими министрами. Регент не стал ее нарушать, но последние полчаса безвылазно сидел в кабинете, не показываясь на глаза ни министрам, ни маршалам, и Фонтанж всеми фибрами души ощущал, как почтенное собрание первых лиц государства доходит до белого каления.
Он остановился у окна. Отсюда были видны и массивный полукруглый выступ Зала Ястребов, и площадь перед дворцом, и расчеты солдат-амальцев, охраняющих покой регента. В темноте терялись жерла пушек, но граф знал, что они там, смотрят на площадь — однако даже под их защитой герцог едва ли спит спокойно.
Вдруг в темном городе Фонтанж заметил движение: от Моста и Площади Невинных к Эксветену плотной тучей шла толпа, подсвеченная факелами, как молниями. На миг туча приостановилась, и над ней распахнулись, словно крылья, трехцветные стяги.
У графа отвисла челюсть. Несколько секунд он в тупом изумлении наблюдал, как байольцы движутся ко дворцу под этими странными знаменами, молча, без шума и выстрелов, пока из кабинета не вылетел герцог фон Тешен и не взревел, как раненный тур:
— Какого черта тут происходит?! Что это за флаги?! Кто посмел! Вы! — взор регента впился в графа. — Отвечать!
— Очевидно, байольцы недовольны арестом парламента, мессир, — как мог спокойно отозвался Фонтанж, в надежде, что эти слова произведут на герцога такое же действие, как искра на пороховой склад. И не ошибся: регент побагровел, на лбу и висках вздулись вены, кулаки сжались.
— Недовольны? — зарокотал он. — Они недовольны?!
— Созыв парламента перед коронацией монарха — уважаемая многовековая традиция, — прошамкал министр казны Его Величества, к радости Фонтанжа, подлив масла в огонь. — Даларцы рассчитывали на праздники и торжества, а не на бойню у этих стен.
— О, я охотно повторю! — регент метнулся к окну. Толпа заполняла Площадь Роз: люди в первых рядах несли пучки ветвей, перевитые лентами. Они складывали эти странные букеты там, где на площади до сих пор виднелись темные пятна крови.
— Свободу парламенту! — внезапно взревела толпа так, что стекла зазвенели. — Долой регента! Долой Амалу! Слава Даларе! Народ и Далара!
— Вайс! — взвыл герцог, и тут грянул поразительно слаженный залп. Фонтанж бросился на колени, опрокинул стол и заполз за него, прикрывая голову папкой с документами. Окна разлетелись вдребезги, обдав зал фонтаном осколков вперемешку с пулями.
“Господи, хоть бы он сдох!” — в отчаянии подумал граф. Но против ожидания среди стонов и криков прогремел голос регента:
— Вайс! Полк к оружию! Артиллерию к бою!
— Ваше высочество, — послышался мягкий увещевающий баритон посла фон Линденгардта, — будьте же благоразумны: если вы снова расстреляете толпу, то последствия…
— Срал я на последствия! — рявкнул герцог, окончательно забыв, где находится. — Я передавлю этих даларских вшей, даже если в чертовом городе ни одной не останется!
Зал наполнялся холодным воздухом и запахом пороха. Вокруг стонали и вскрикивали раненые — осторожно высунув голову из-за стола, Фонтанж увидел истекающего кровью министра казны: старик хрипел и зажимал руками простреленный живот. Под ногами фон Тешена захрустело стекло: невредимый герцог, слегка пригибаясь, быстрым шагом покинул кабинет. За ним следовал фон Линденгардт. Впереди мелькнул мундир Вайса, капитана герцогского полка.
Грохнул второй залп. Фонтанж сжался за столом. В кабинет наконец-то вломились гвардейцы под командованием Турвеля, бросились к окнам и открыли ответный огонь. Несколько солдат потащили к выходу министров и маршалов, раненных, уцелевших и умирающих. Кто-то помог Фонтанжу подняться, но граф старался так втянуть голову в плечи, чтобы в случае чего в нее не попало шальной пули.
— Они же так перебьют этот чертов парламент! — прохрипел он. Гвардеец покачал головой: