Фонтанж коснулся было шпаги, но даже не сжал эфес. Ги с насмешкой проследил за этим вялым намеком на решимость. Будь граф смелее, то попытался бы заколоть его прямо тут, а потом объявил бы предателем. Если б победил в схватке.
— Чего вы хотите? — спросил начальник Секрета Короля.
— Ничего, — мстительно отвечал Солерн. — Приятно чувствовать себя побежденными, а? Ваш победитель командует вами, как прислугой, так что же вы не вспоминаете про вашу даларскую честь?
— Господи, — прошипел Фонтанж, — вы, южане!.. Вы что, будете помнить про это вечно?
— Я — может, и нет. Но именно эти мысли сейчас бродят в головах всех, кто родом из Аминдолы. Сколько бедных дворян с юга служит в вашей гвардии и армии?
— Вот потому мы и проиграли, что набрали в нашу армию всякий сброд!
У Солерна было, что ответить, но в этот миг из кресла раздался короткий смешок. Лотрейн села, опираясь на подлокотники, и сказала:
— Хватит цапаться, доблестные рыцари. Кто поможет даме дотащиться до кареты?
— Уже уезжаете? — с натужной любезностью спросил Фонтанж.
— Мда. Думаю, здесь я уже сделала все, что могла. Ты, — повелительный, хоть и несколько плавающий взор ведьмы вперился в Солерна, — помоги мне спуститься.
— Но регент…
— Будет занят тяжкими раздумьями в ближайшее время. Глядишь, еще и повесится с горя. Чем не радость? Возьми свой сундук — нам по пути к Бернардену.
— Хотите забрать Илёр? — вообще Ги был бы этому рад: в обители определенно безопасней для женщины, чем в городе. Даже если эта женщина — ведьма.
— Посмотрим, — Лотрейн поднялась, пошатнулась и ухватилась за спинку кресла. Галантный Фонтанж даже не подумал подать ей руку, занятый своими мыслями. Солерн взял сундучок с жалованием и протянул свободную руку ведьме.
— Вы ведь не можете солгать во время пророчества? — спросил граф.
— Удачных попыток не помню. Во время и после как-то не до того. В основном заботишься, чтоб череп не лопнул от натуги.
Лотрейн поплелась к двери, так тяжело опираясь на руку Солерна, что он решил попросить у Турвеля сопровождение гвардии. Едва ли глава обители в Ре сейчас способна дать горожанам такой отпор, как в прошлый раз.
— Почему ты не спрашиваешь, что я увидела? — поинтересовалась ведьма, пока они медленно одолевали лестницу.
— Потому что я все равно не пойму, даже если вы мне ответите.
— Умный мальчик, — пробормотала Лотрейн. — Илёр неплохо тебя натаскала. Жаль, что ты все еще считаешь себя собственностью короны. Мы нуждаемся в хороших наемниках.
Ги молча сжал зубы. Даже если это был комплимент, то на редкость оскорбительный.
— Почему пророчества всегда такие запутанные? Разве не проще, ну… давать четкие указания?
— Потому что это не указания, — ведьма склонила голову набок, как большая ворона, и проворчала: — Разве девчонка не выболтала тебе все наши тайны?
— Нет. Я обычно не спрашиваю.
— А сейчас тебя разбирает любопытство или ты пытаешься вести светскую беседу?
Ги понятливо заткнулся. Дальше они шли молча, пока не добрались до кареты, которую уже окружал эскорт из гвардейцев Турвеля, и просить не пришлось.
— Садись, — сказала ведьма. — Отправь кого-нибудь за своей кобылой, и не будем задерживаться.
— Кого вы выбрали? — спросил дознаватель. Лотрейн подняла бровь:
— Ты думаешь, что пророчества обеспечивают меня надежными подсказками, как поставить на верную лошадку и гарантировано выиграть?
— Я этого не говорил, — уклончиво ответил Солерн, хотя в глубине души именно так и думал.
— Почему же ты спросил меня только сейчас?
— Обычно я не интересуюсь ни делами ведьм, ни делами мастеров.
— Поразительно, как настолько нелюбопытный человек ухитрился стать королевским дознавателем.
Конюх привел лошадь Солерна, и эскорт наконец двинулся в путь, обогнув Площадь Роз, где уже скопилась немалая толпа горожан. Над Площадью перекатывался глухой рокот, словно в грозовом небе над морем, и Ги был уверен, что затишье перед бурей будет очень коротким.
— Пророчества — это не перечень указаний, — вдруг сказала ведьма. — Это ковер из сотен тысяч многоцветных нитей, который проносится у тебя перед глазами и при этом — продолжает сплетаться, создавая одну картину за другой.
Солерн в удивлении взглянул на нее. Что это за странные откровения?
— Ты едва успеваешь охватить взглядом один кусок, а он уже переплетается заново, — продолжала Лотрейн. — И все они связаны мириадами нитей, и постоянно изменяются. Любое пророчество — лишь жалкий обрывок, который пророк успел разглядеть и с трудом пытается описать. Ты, со своим куцым умишком, едва ли способен представить, что в каждый миг пророчества я вижу тысячи вариантов, а не один, единственно верный.