Дознаватель вытащил из кобуры пистолет и положил поперек седла. На соседних улицах, в домах вокруг, впереди и позади постоянно слышались приглушенные голоса, возгласы, шорохи и топот ног. Словно в кошмарном сне, когда бредешь посреди серого темного лабиринта и все время слышишь за стеной шаги и голоса, но никак не можешь убежать.
Они выбрали объездной путь, потому что короткой дорогой через Мост Невинных до Бернардена было не добраться. Толпа горожан все росла и росла, заполняя все улицы от Площади Роз до моста.
Солерн уже различил слабый плеск волн Байи (вчера потеплело, и ледок на реке растаял), как вдруг впереди на улицу вырвались человек тридцать. Это были вооруженные горожане, явно не сообразившие сходу, как они сюда попали и почему сбились со своего пути. Они заозирались по сторонам, увидели эскорт королевы и замерли.
— Не стрелять! — хрипло цыкнул Солерн на гвардию. Сила внушения Николетти была еще достаточно велика: байольцы не приближались, скорее испуганно, чем злобно, глядя на тюремную карету и отряд из тридцати дворян-гвардейцев. Только один из горожан неуверенно показал на дознавателя и что-то прошептал.
— Дорогу, — громко произнес Ги. — Узник короля, конвой в Бернарден.
Байольцы сбились плотнее.
— Мы вам не мешаем, вы — нам, — продолжил Солерн, едва веря, что умасливает горожан, которые еще месяц назад разбегались от одного окрика. — Разойдемся и каждый отправится по своим делам.
— Перестрелять их, да и все, — пробормотал один из гвардейцев. К счастью, горожане его не расслышали и даже начали расступаться, но тут из переулка позади кареты вывались шумная толпа под красно-бело-зеленым флагом. Люди уставились на карету, остановились и резко замолкли. Свернуть было некуда — слева и справа высились дома.
— Вперед, — сквозь зубы приказал Солерн. Эскорт королевы-узницы медленно двинулся навстречу первой группе байольцев. Кучер тронул коней, а из оконца выглянул Ниолетти.
— Старик! — вдруг взвыл кто-то позади кареты. — Чертов мастер! Они нас всех тут передушат!
— Бей! — заорал дурниной другой. — Дави выродков!
— Это дознаватель! — завопил горожанин, который показывал на Солерна. — Я его узнал! Убийца Жана Жильбера!
— Вы что, не могли надеть паранджу? — сурово прошипел Николетти. Кучер нервно подхлестнул коней, и вдруг, почти как раскат грома, над улицей грохнул выстрел. Пуля чиркнула по стене дома, над упряжкой; лошади заржали и ринулись вперед. Увернуться было просто некуда, и гвардейцы, чтобы их не разметало, помчались на горожан. Они с криками шарахнулись в стороны, но улица была слишком тесной. Когда гнедая пара грудью врезалась в не успевших увернуться байольцев, Солерн услышал хруст костей, крики, и понял, что поздно. Толпа позади яростно взревела.
— Гони! — рявкнул дознаватель. — Скорей! В Бернарден!
Дверца кареты вдруг распахнулась, и мастер, высунувшись почти по пояс, обернулся к преследующей их толпе, и крикнул:
— Не стрелять! Назад!
По лицу Солерна скользнуло леденящее прикосновение. Николетти покачнулся; женщина внутри схватила его за руку и втащила в карету. Ги на скаку пинком захлопнул дверцу. Копыта его коня чуть не поехали по месиву, оставшемуся от затоптанных людей; животное споткнулось, всхрапнуло, но выровнялось. В нос дознавателя ударил знакомый тошнотворный запах.
Призраки Ожероля вновь окружали его со всех сторон.
Эскорт и карета вырвались из тесноты улицы на набережную. Слева Солерн увидел людей, запрудивших Мост Невинных, и зарычал:
— Направо! Карету вперед!
Кучер подхлестнул коней, гвардейцы наконец смогли пропустить карету с королевой и мастером. Они понеслись к мосту Сен-Роллен, а толпа с ревом выплеснулась из узкой улицы и ринулась следом. Хотя в ней не было ни одного всадника, эскорту едва удавалось удерживать отрыв. Грохоча колесами и копытами по булыжнику набережной, они мчались к мосту, за которым виднелись башни Бернардена, а Солерн мог лишь гадать, когда толпа на Мосту Невинных заметит их и присоединится к погоне.
Байольцы плохо стреляли на ходу, но их как будто становилось все больше с каждым футом, который приближал карету к мосту Сен-Роллен. Ги оглядывался, и ему казалось, что люди поднимаются прямо из булыжной мостовой — призраки, оставшиеся здесь после стольких смертей. В ветре, что свистел в ушах, Ги чудились их голоса.
Лошади, хрипя, помчались по мосту Сен-Роллен. Гвардейцы и дознаватель следовали за ними. Ги старался держаться у перил и первым заметил, что толпа на Мосту Невинных качнулась вперед, а затем тонким ручейком, который на глазах превращался в реку, ринулась наперерез карете по другому берегу.