— Если она вообще там есть.
— С вами очень тяжело разговаривать. Вы везде видите только мрачную сторону.
— А что, есть какая-то другая? — удивился Ги, но стал послушно стучать по каменной кладке. Он ярко представил себе толпы байольцев, штурмующих стены, и Ларгеля, в панике мечущегося по тюрьме в поисках собственно Солерна. Вдруг кладка издала странный гулкий звук. Ги замер; а затем, боясь спугнуть удачу, неуверенно постучал еще раз. Звук повторился.
— О! — выдохнул мастер. Глаза у него горели, как у кошки. Он стал быстро простукивать стену вверх и вниз, словно намечал, где тут может быть дверь.
— Это оно, — прошептал Солерн. Сердце бешено заколотилось — неужели безумная надежда оказалась не безумной?!
— Слышите? — прошептал Николетти. — Надо только найти рычаг… панель… секретную пружину…
— Разобрать кладку к черту, — сказал Солерн. — Раствор давно размок, его легко выцарапать, а ваша секретная пружина уже сто лет как проржавела и пришла в негодность.
— Тут есть инструменты? Чтобы разобрать кладку?
— Еще немного — и даже гвардейцы будут делать это голыми руками, — сказал Солерн.
— Что ж, поговорите с ними. Я пока останусь здесь. Может, сумею открыть ход.
— Хорошо. Вам хватит одной лампы? Мне нужна вторая, чтобы… — Ги осмотрелся и пробормотал: — Господи, а как отсюда выбраться?
Николетти сунул ему план тюрьмы:
— Мы вот здесь. Идите сюда, чтобы выбраться к лестнице наверх. И поживей! А если, — зловеще добавил мастер, — вы не сумеете уговорить ваших гвардейских дворян, то напомните им, что я могу их заставить.
***
Илёр положила ладони на кладку и закрыла глаза. Мастер Николетти ушел, чтобы не мешать. Ведьма водила руками по камню; гвардейцы, агенты Секрета и солдаты Бернардена молча ждали.
— Да, — наконец пробормотала женщина, — там есть ход.
Раздались шумные вздохи облегчения.
— Но дальше… дальше завал. Там снова камни. А потом… — она нахмурилась. Солерн стоял рядом и в свете ведьминого огонька видел капельки пота на лбу Илёр. — Потом… там снова пусто. Рядом… что-то течет…
— Байя, — сказал Солерн. — Мы сможем разобрать стену и завал. Если начать прямо сейчас, то мы закончим за день.
— Хорошо, — кивнул Ларгель. — Мы готовы.
Полсотни благородных дворян из королевской гвардии безропотно смирились с участью работяг в каменоломне. Видимо, жить хотелось сильнее, чем сохранить руки незамаранными тяжким трудом. Вот только что они будут делать, если учесть бурящую под стенами толпу? Если отправить на разбор кладки и завала всех, то некому будет отразить возможную атаку. Если разделить силы, то работа затянется, а это снова риск.
— Приступим сейчас же, — решил Ги. — У ступеней лежит все, что сойдет за инструменты. Только, ради Бога, работайте осторожно, иначе мы не только отсюда не выберемся, но и лишимся последнего шанса. Я поднимусь на стену и вернусь к вам с подкреплением.
— Там ничего не поменялось, — покачал головой лейтенант. — Горожан только стало больше. Последнее, что я слышал — они хотят пригнать лодки, чтобы перебраться через ров.
На стене Солер встретил Николетти. Тот стоял среди немногочисленных дозорных из числа агентов и смотрел на бурление толпы внизу.
— Вы сможете их как-то задержать? — спросил Ги.
— Такое количество людей? Конечно, нет.
Уже темнело. Солерн раздвинул подзорную трубу и отыскал в толпе крытую телегу, в которой устроил свой штаб Луи Жильбер. Они уже ничего не опасались — даже прицельного выстрела со стен Бернардена.
— Я его не нашел, — вдруг сказал Николетти. — Тоже смотрел, но дикого мастера не увидел.
Солерн, честно говоря, уже вообще забыл о его существовании. Его больше волновали возгласы среди толпы — он чутко прислушивался, чтобы уловить, когда же… Ему даже хотелось, чтобы это наконец произошло. Вдруг около крытой телеги началось какое-то движение.
— Она! Она! — глухо раскатилось над толпой. — Она там!
Рука Солерна с подзорной трубой дрогнула. К телеге яростно проталкивались несколько человек, а над площадью волнами поднимался гул голосов — все выше и громче и отчетливей:
— Там королева!
Навес над телегой поднялся, и к горожанам вышел Луи Жильбер. Они помогли ему вскарабкаться на гору ящиков; и тут один из агентов тронул Солерна за локоть:
— Мессир, у нас есть пушки. Мы можем выстрелить по нему.
Дознаватель опустил трубу. Пушкам Бернардена было лет сто пятьдесят, в оружейной имелись ядра, порох, запалы, но всем этим богатством никто не пользовался почти полвека.