Мастер Ли расправился с остатками риса и ткнул палочкой для еды в мою сторону.
— Князь Цинь уничтожил практически все следы существования Принцессы Птиц, когда сжег книги, уничтожил храмы, священников и верующих, обезглавил всех профессиональных рассказчиков, но он забыл о детских играх. Бык, в этом мире существует такая штука, как родовая память, которая сохраняет события, когда даже легенды уже рассыпались в пыль. Она говорит с нами, в том числе и при помощи детских игр и песен, и когда местные ребятишки однажды пришли к стене, то стали играть в прыгающие прятки, которые есть не что иное, как пересказ истории князя Цинь и Принцессы Птиц.
Я глупо уставился на мудреца.
— Второй матерью Нефритовой Жемчужины, если ты еще не забыл, была Царица Женьшеня, — объяснил мастер Ли. — Как можно поймать дитя женьшеня?
— Обвязав его красной ленточкой, — ответил я.
— А как князь замаскировался, когда подошел к служанкам?
Я вспомнил картину в Пещере Колоколов.
— Предстал перед ними в облике хромого коробейника, опирающегося на костыль.
Ли Као стал изображать больных мальчиков в лечебнице монастыря, трясущих плечами и хватающих воздух. Потом он в красках показал девочек, делающих подсекающие тянущие движения.
— Мальчики притворялись хромыми коробейниками, поэтому должны были прыгать на одной ноге, хотя и делали это совершенно неосознанно, — пояснил он. — Они старались дотянуться до красных ленточек девочек, и хотя те об этом даже не подозревали, но играли роль служанок женьшеня, впоследствии убитых князем. Последняя девочка становилась Нефритовой Жемчужиной, но Принцесса Птиц бессмертна, так как она отведала Персик Бессмертия. Поэтому мальчик забирает её красную ленточку, прячет ее. Теперь он — князь, а остальные превращаются в птиц Китая, потерявших зрение, так как они не видят своей повелительницы, после того как та потеряла корону. Игроки стараются найти ее, спасти, прикоснувшись, но у них ограничено время. Замечательно, но почему князь считает именно до сорока девяти?
Обычно я не такой умный, но сейчас ответ как будто выскочил откуда-то из глубин моего сознания.
— Семь раз по семь, — сказал я. — Нефритовая Жемчужина могла бы сбежать, если бы добралась до Звездного Пастуха до седьмого дня седьмой луны. Но, мастер Ли, почему не верны еще десять или двадцать толкований смысла прыгающих пряток?
— Женьшень, — сразу ответил он. — Как только дети твоей деревни почувствовали вкус великого Корня, их родовая память проснулась, они стали играть в игру женьшеня. Чуть более сильный напиток проник дальше в подсознание, открыв им то, что наяву они бы никогда не поняли. Они нашли Принцессу Птиц, как только стали напевать этот бессмысленный стишок. Бык, неудивительно, что Обезьянка поймал и коснулся Олененка Фаня.
Ли Као принялся отбивать медленный ритм палочками для еды по краю чашки для риса.
— Призраку бедного Вана должно быть очень одиноко, — сказал он. — У привидений тоже есть родовая память. Когда он увидел, как дети играют в прыгающие прятки, то понял те вопросы, которые задает игра. «Где Принцесса Птиц? Куда хромой коробейник забрал ее?» Ван знал ответ. Но ответить мог только по правилам, загадкой, головоломкой. Его экспромт оказался настолько хорош, что, подозреваю, наш призрак был далеко не простым солдатом.
Мастер Ли бросил палочки для еды в чашку и подмигнул мне.
— С тех пор как Ян Ванли установил стандарты стихосложения, что стало главным символом луны?
— Нефритовый диск, — ответил я, — плывущий по бескрайнему черно-синему небу.
— Зная про луну, что ты можешь сказать о шести и восьми?
— Шестой день восьмой луны? — предположил я. — А если наоборот?
— Восьмой день шестой луны, погодите, но это же сегодня! — воскликнул я.
— Именно так. С диском разобрались, что можешь сказать о жарком пламени?
— Солнце?
— А о ночи, холодящей морозом?
Я почесал голову.
— Затмение?
— Вполне возможно, но лично я ничего не знаю о затмении, приходящемся на шестой день восьмой луны. Мысли проще.
— Заход солнца, — решил я. — Солнце уходит, становится холодно, но свет еще остается.
— Замечательно, — воскликнул мастер Ли. — Так в своей игре дети спрашивают: «Где Принцесса Птиц?». Ван отвечает, что «если они посмотрят с дозорной башни при заходе солнца на восьмой день шестой луны, то увидят, куда хромой коробейник увел Нефритовую Жемчужину». То есть они увидят что-то, похожее на огонь, сияющий льдом, который сначала приобретет оттенок серебра, а потом золота. Через несколько минут, — сказал мастер Ли, — мы сможем проверить, верны ли наши догадки.
Я почувствовал, как краснею, и чуть не разозлился.
— Мастер Ли, мы разыскиваем Великий Корень Силы для детей Ку-Фу! Мы не ищем какую-то мелкую богиню для Императора Небес!
— Дорогой мой мальчик, неужели ты думаешь, что император этого не понимает? Подожди еще несколько минут, — успокаивающе ответил мудрец.
Солнце медленно заходило за горные вершины, а облака уже сияли лучами заката. Я не увидел ничего похожего на огонь, сияющий льдом. Свет начал меркнуть, показались еле заметные на небе звезды, но все еще ничего не происходило. Почти стемнело, сказать по правде, я уже разочаровался в версии мастера Ли.
Неожиданно заходящее солнце нырнуло в невидимый провал западной горной гряды. Ослепительный сноп света, как стрела, пронзил всю долину до самых восточных гор. Только в это время, только в этот день угол падения лучей был настолько совершенным, что маленькое круглое пятнышко, скрытое между скал, стало переливаться ледяным огнем. Оно налилось серебром, потом поблекло до тусклого золота, а затем исчезло.
Мастер Ли знаком приказал мне сесть на колени и помолиться.
— Прекрасная работа, Ван! — крикнул он. — Ты выполнил миссию, возложенную на тебя Небесным Императором. Теперь твоему духу обязательно позволят взойти к звездам. Там ты найдешь множество детей, которые захотят поиграть с тобой, а богиня Нюй Ва будет несказанно рада помощи такого стража в охране небесных пределов.
Мы выразили свое почтение, отвесили девять земных поклонов, а потом встали на ноги. Ли Као улыбнулся мне.
— Бык, ну и как ты думаешь, что же нас послали найти?
Я взглянул на него и спросил:
— Разве не то самое место, где коробейник спрятал Принцессу Птиц?
— Несомненно он унес её туда, возможно, для того, чтобы найти город, где жила Царица Женьшеня, но для поисков Нефритовой Жемчужины это совершенно бесполезно, — терпеливо объяснил мастер Ли. — Если в голове князя Цинь есть хоть капля мозгов, он отвел её к Горному Старцу. Богиню нельзя убить, но можно изменить ей внешность, поэтому Принцесса Птиц сейчас может быть дождевой каплей, спрятанной в пучине шторма, или лепестком на поле цветов, или особенной песчинкой среди миллиарда подобных ей на берегу. Нет, ты, я и Нефритовый государь теперь прикрываем друг другу спины, потому что есть только одна вещь в мире, которая может заставить князя отдать Великий Корень Силы, а также освободить Нефритовую Жемчужину. Могу поставить на кон все, что ты пожелаешь. Небесный Император предвидел сей очевидный факт: мы не получим одного, не получив другого.
Он потянулся, зевнул и почесал свою клочковатую бороду.
— Нам надо поспать. Утром мы отправимся в путь за гнусным сердцем князя Цинь, — сказал мастер Ли.
27. Озеро Мертвых
Мы тронулись в путь на рассвете, а к исходу четвертого дня достигли подножия гор и принялись карабкаться вверх, оставив лето позади себя. Зеленые деревья, благоухающие цветы и струящиеся ручейки уступили место самому угнетающему пейзажу, который я когда-либо видел.
Эту сторону гор сковал странный холод, мертвый, стылый, будто какой-то всесильный волшебник забросил на вершину чудовищный айсберг, где тот неподвижно пролежал тысячи лет, не тая. Иногда мы шли часами, не видя даже белки, не слыша даже малейшего чириканья птиц.