Слова ведущего аукциона прозвучали по радио на разных иностранных языках. Публика разволновалась.
— Реклама хоть куда…
— Говорить он мастак…
— Знает свое дело…
— Такой и сивую кобылу всучит за чистокровного скакуна и глазом не моргнет…
Нашелся и заступник за ведущего.
— Ведущий прав, господа. Красота этих коней сомнению не подлежит, — говоривший посмотрел в сторону аукционера и с оттенком сожаления добавил: — Если бы на всех аукционах рекламировали бы ахалтекинских коней, как этот господин, то, я уверен, спрос на них увеличился бы во много раз…
Ведущий отработанным до изящества движением руки ударил по колокольчику. Звонкий, протяжный звук колокольчика, словно холодная вода, остудил пыл спорящих.
Двое дюжих джигитов, держа с двух сторон под длинные уздцы пружинисто гарцующего коня подласой масти, вывели на арену. Высокий, мускулистый, лоснящийся под щедрыми лучами солнца конь словно не касался земли и напоминал лебедя готового вот-вот взмыть в небо.
Увлеченная публика вовсе не заметила юношу с совком и метлой в руках, подошедшего к краю арены и неотрывно следящего за каждым движением коня. Не было никакого сомнения в том, что он всей душой предан извечному спутнику человека и что, убирая лошадиные яблоки с арены, он не рисовался, а был поистине убежден в важности выполняемой работы.
— Дамы и господа! Перед вами чистокровный жеребец ахалтекинской породы — Калтаман! — торжественно провозгласил ведущий аукциона и нежно похлопал по красиво изогнутой шее коня. — Калтаман является бесспорным фаворитом нынешнего аукциона. Прошу повнимательнее рассмотреть его. Дамы и господа! Разрешите вам напомнить родословную этого жеребца. Кто не знает знаменитую кобылу Мелике! Так вот эта кобыла Мелике…
Трибуны ожили, поднялся разноязычный гвалт и, как по команде, замахали флажками, сигнализируя, что все иностранные гости примут участие в торгах. Ведущий аукциона, окинув опытным взглядом трибуны, чуть заметно улыбнулся и, давая гостям возможность оценить создавшуюся на торгах ситуацию, обнял одной рукой шею коня и что-то прошептал ему в ухо.
Калтаман громко заржал и энергично замотал головой. Может быть, он не хотел быть проданным, ведь он и его предки выросли на этой, пусть не очень приветливой и суровой, по мнению некоторых, земле.
Калтаман усиленно начал месить ногами мягкий, без единой соринки чистый, теплый каракумский песок, словно чувствуя близкое расставание с родной землей.
Разволновался и юноша. Поднятые вверх флажки иностранцев словно сотнями игл впились ему в грудь. «Не надо… прошу вас, опустите флажки. Прошу вас, не надо», — прошептал он, не замечая катившихся по щекам слезинок.
— Дамы и господа! Что может быть приятнее для слуха, чем громкое и гордое ржание коня. Это целая симфония чувств. Спешите участвовать в торгах! — поставленным голосом подогревал страсти покупателей ведущий аукциона.
Калтаман еще раз поднялся на дыбы, словно демонстрируя свои мускулы, и громко, протяжно заржал, перекрывая гвалт трибун.
Покупатели зааплодировали и встали с мест, размахивая палочками. Ведущий аукциона был на седьмом небе от счастья. Он горделиво вышагивал по сцене, не торопясь назвать предварительную цену за свой товар. Публика волновалась все больше; всем не терпелось услышать начальную стоимость коня. Но многоопытный ведущий не торопился с этим.
Вот он наконец-то поднял руку. Трибуны замерли в ожидании, даже Калтаман, удивленный внезапно наступившей тишиной, вдруг присмирел.
— Дамы и господа! Калтаман оценивается в… — ведущий выдержал паузу и громко выпалил: — в десять тысяч долларов!
Юноша с совком в руках вздрогнул и уронил совок.
— Десять тысяч долларов?! — будто самого себя спросил он в недоумении, а потом вдруг неожиданно подпрыгнул на месте от возникшей счастливой мысли: — Не купят! Ура!..
Но на аукционе никому не было дела до чувств этого юноши. Все были заняты торгами. Одни старались продать свой товар подороже, другие купить подешевле. Таков вечный закон торгового предприятия.
— Десять тысяч долларов!.. — удивленно-разочарованно загудела публика, и через некоторое время число поднятых палочек заметно поубавилось.
Ведущий вовремя уловил момент и приступил к делу:
— Уважаемые дамы и господа!
Я, уважаемые дамы и господа, сегодня счастлив. Счастлив тем, что за мою сорокалетнюю карьеру я впервые имею возможность предложить моим дорогим покупателям жеребца без единого изъяна. Не жеребец, а загляденье, быстрый, как ветер, сильный, как дьявол! Поверьте моему опыту, господа, иного такого жеребца нет. Кто хочет приобрести истинного для себя спутника, преданного друга, спешите!