Бибигюль, делая вид, что не услышала слова своей сварливой снохи, посадила ребенка на кошму, подошла к Еди, погладила его по голове и проговорила ласковым голосом:
— Еди-джан, ты не серчай на нас. Ты же ведь знаешь, Бяшим всегда был несдержан и доверчив. Стоит ему кому-то нашушукать, так он и поверит. Вот я бы нашлась, что ответить этому Овезу… Ты ведь не бросил учиться, не так ли?!
Еди ответил Бибигюль грубо:
— Нет, не учусь… Теперь довольны, да?! Не учусь…
— Вот тебе и ответил. А то, Бяшим доверчивый, его, мол, обманули… Нет дыма без огня, раз говорят. Так что-то случилось все же! — вызывающе прикрикнула на Бибигюль Тумарли.
— Не сумел поступить или тебя исключили, Еди-джан? — не обращая внимания на слова Тумарли, продолжала допытываться Бибигюль.
— Поступил. Проучился два месяца, потом бросил. Теперь довольны?! — грубо отозвался Еди.
Бяшим взорвался:
— Вы посмотрите на него, еще и хорохорится! Бесстыдник! Да ты понимаешь, что опозорил нашу семью? Как мы теперь посмотрим людям в глаза, а?!
Чары, схватившись за голову, опустился на кошму: «Значит, все правда, не учится более наш брат, а то, что сам ли ушел или его отчислили, не имеет значения…» Он долго сидел молча и бесшумно шевелил губами, занятый только ему самому известными мыслями. Зловещая тишина настала в семейном кругу.
— Хорошо, что отец не дожил до такого позора… А как он бился из последних сил, чтобы хоть одному сыну дать высшее образование… Он так надеялся на тебя, Еди, так надеялся… Ты ведь знаешь, что наши старшие братья ушли на фронт со студенческих скамей и сложили головы на поле брани, отец вернулся с войны без ноги… Ведь они защищали нас, тебя, чтобы ты смог учиться, получить образование. А ты?! Эх, Еди, подвел ты нас, а мы-то надеялись на тебя…
Чары сказал эти слова тихо, но они прозвучали оглушительно.
— Если ты не уважаешь нас, своих братьев, так уважил бы отца своего. Помнишь, что сказал отец, провожая тебя на учебу?! Так я тебе напомню. «Иди, сынок, и учись, учись за себя, учись за своих братьев, которые сложили головы в битве за Родину!» Вот как сказал отец. И губы Бяшима задрожали.
— Беда не приходит одна, говорят. Отец умер, тут еще он со своей учебой… — язвительно дополнила слова мужа Тумарли.
Еди, заранее зная, что его не поймут, решил было отмолчаться, но когда упомянули отца, он не сдержался:
— Провожая меня, отец меня другими словами напутствовал: «Иди, сынок, будь человеком. Жизнь сложна, и ты постарайся в ней найти свое место».
— Ну и нашел же ты свое место! — прервал его Бяшим. — В городе на конюшне навоз подбирать… Что, городской навоз розами пахнет?
Бибигюль не находила себе места. Она всматривалась в лица братьев, пыталась что-то сказать, но ее опередил Чары:
— Не думал и не гадал, что так случится в нашем семействе. Но делать нечего… Давайте не будем горячиться, а обсудим все как следует. Вопрос один, ехать одному из нас в город и вновь устраивать его на учебу, или пусть он остается в селе. Если не определим окончательно, к хорошему это не приведет…
Бяшим вновь вспылил:
— Да что тут советоваться, Чары?! Пусть завтра же выезжает в город и продолжает учебу.
— Вуз — это тебе не нарукавник счетовода, который можно, плюнув, бросить сегодня, а завтра поднять, как ни в чем ни бывало. Бяшим… — укоризненно сказала Бибигюль, намекая на то, что он часто ссорился с председателем колхоза.
Но Тумарли тут же вмешалась в разговор, защищая своего мужа:
— По-твоему, выходит, что Еди, забросив учебу, должен стать городским мусорщиком?!
Если бы не подъехал Варан-хан на своем мотоцикле с коляской, семейный совет мог бы превратиться в семейную перепалку.
Варан-хан, участковый милиционер, — высокий, атлетического сложения человек с длинными, пышными усами — слез с мотоцикла и направился к хозяевам дома, на ходу разглаживая полы своего тесноватого кителя:
— Салам-алейкум!
— Валейкум, Варан-хан, проходите! — ответил на приветствие гостя Чары, как глава семейства.
Варан-хан вдруг, почти мгновенно, принял официальный вид. Вытянувшись по стойке смирно, приложил руку к форменной фуражке.
— Младший сержант милиции Варан-хан Османлыев!
В другое время посмеялись бы над такой церемонностью милиционера. Ведь кто же не знает в селе Варан-хана, который работает здесь более тридцати лет! Но сегодня семейству Веллата-ага было не до смеха. Поэтому с серьезными лицами уставились на Варан-хана, для которого неукоснительное соблюдение уставных требований было превыше всего.