— Понимаю. — В душе я была согласна с Сашей. Но квартира Полины все равно вызывала у меня искренний восторг.
— Это жилье художника. Им Поля и была. Что вы хотите осмотреть?
Вопрос почти застал меня врасплох. Я поймала себя на мысли, что нахожусь в этом доме скорее на экскурсии, а не на работе. Пора было вспомнить о своих профессиональных обязанностях. Я натянула перчатки и осмотрелась вокруг.
Аккуратная комната, все убрано. Нет ни грязной посуды, ни скомканного белья, ни валяющихся бумаг или книг.
— Тут после смерти Полины кто-то убрался? — спросила я.
— Нет. Полиция все осмотрела, следователь велел ничего не трогать пока.
— Но дверь не опечатана, а значит, расследование окончено, — заметила я.
— Говорю же, они заключили, что это самоубийство. Что им еще тут делать?
Я прошла по всей квартире и заглянула в спальню — единственную комнату, куда вела отдельная дверь. Спальня оказалась совсем маленькой. Тут едва поместилась кровать и небольшой прикроватный столик. Все было прибрано, как в гостинице.
— Поля шутила, что тут раньше была каморка для хранения шляп. Но ей нравилось спать в маленькой комнате.
— Саша, твоя сестра всегда была такой чистюлей? Я имею в виду, что в квартире идеальный порядок.
— Ну, — Саша замялась, — Полина, конечно, не любила беспорядок. Но какого-то особого фанатизма я за ней не замечала.
Мысленно я вздохнула, но вслух ничего не сказала. Идеальный порядок мог говорить о том, что человек готовился к уходу из жизни и не хотел оставлять после себя неприбранный дом.
— Придется полазить по шкафам, — предупредила я. Саша согласно кивнула.
В гостиной у окна стоял огромный письменный стол. За ним хозяйка не только работала на ноутбуке, но и рисовала. Я просмотрела бегло стопку бумаг в лотке — это были наброски, эскизы и несколько договоров. В большом органайзере карандаши и маркеры расставлены строго по цвету. Обсессивно-компульсивное расстройство или простая причуда аккуратистки?
Из трех ящиков стола два занимали папки с проектами, а один был почти пуст. В нем лежали пухлая общая тетрадь и несколько отточенных карандашей. Я вытащила тетрадь и пролистала ее. На каждой странице были подклеены чеки. Очевидно, Полина вела подробный учет своих расходов. Последняя заполненная страница была датирована сентябрем. Я прочитала чеки и сфотографировала их на телефон.
— Вы можете взять тетрадь, если вам нужно, — предложила Саша, глядя, как я пальцами увеличиваю картинку на экране. Я покачала головой:
— Если впоследствии окажется, что это улика, она должна быть здесь.
— А это улика?
— Никогда не угадаешь, что в конечном счете окажется важным. Ты знаешь пароль от ноутбука?
Саша открыла крышку устройства.
— Он наверняка без пароля. Насколько я помню, она его не устанавливала.
— Почему?
— Жила одна и не любила лишней возни… ой…
Экран мигал, требуя ввода пароля.
— Странно. Я точно помню, как она говорила: «Мне нечего скрывать. Зачем устанавливать пароль?» — удивилась Саша.
— Возможно, появилось что-то, что она хотела скрыть.
— Что же делать? Думаешь, там что-то важное?
Я пожала плечами:
— Возможно. Но надо узнать наверняка. Какой у нее может быть пароль?
— Понятия не имею.
— Подумай. — Я села за стол и подтянула к себе ноутбук Полины. — Ты же знала ее лучше всех.
— В этом я уже не уверена. — В голосе Саши послышалась легкая обида. Я уцепилась за эти слова.
— Что ты имеешь в виду?
— От меня у нее никогда не было секретов. А в этой квартире в основном бывала только я. Значит, она хотела что-то скрыть от меня.
— Не обязательно. Если смерть твоей сестры не была случайной, пароль может означать, что у нее были секреты от кого-то еще.
— И ее могли убить из-за этого секрета?
— Все может быть. Сконцентрируйся на пароле. Она нигде его не записывала?
— Нет. Во всяком случае, я о таком не знаю. — Саша взяла второй стул с пухлой бледно-розовой подушкой, придвинула его к столу и села рядом со мной.
— Интересно, — пробормотала я.
Саша вопросительно на меня посмотрела. Я объяснила:
— Когда человек хочет добровольно уйти из жизни, он к этому событию как-то готовится. Оставляет родным объяснение, если у него хорошие отношения с семьей. Закрывает долги. И оставляет пароли от аккаунтов. В последнее время все самоубийцы, с которыми мне приходилось иметь дело, поступали именно так. Но у нас ни записки, ни объяснения, ни открытого доступа.