— Какой бар? — удивился я.
Шизик заморгал.
— Ну, дружище, я, конечно, не надеялся, что ты вспомнишь про нашу встречу, но все-таки…
— О! Разумеется, — мне стало неудобно. Точно, что-то такое я ему вчера обещал. — У нас еще рабочий день не кончился, — нашелся я.
— То есть, ты вернешься на работу, чтобы отбыть там свои законные десять минут?
Я посмотрел на коммуникатор и чуть было опять не чертыхнулся — время, оказывается, проскочило незаметно.
— Зато вам еще сорок минут надо будет отработать, вы же уходите позднее.
Он беззвучно рассмеялся.
— Давай начистоту, я настолько бесполезен, что это даже наше начальство признало. Думаю, никто не расстроится. Тем более, что наша… миссия здесь четких временных рамок не имела. И маршрут у нее свободный.
Приходилось признать его правоту. С чувством, что я опять что-то упускаю, я дал себя увести в Районный пункт отдыха.
7.3
Заведение оказалось среднестатистическим и вполне сносным. Дизайн — минимальный: пустые стены и маленькие квадратные столы. Считается, что такое оформление дает возможность отдохнуть от информационного шума, а небольшой выбор блюд и напитков сокращает время выбора. Прекрасно, когда польза сочетается с наименьшими расходами и функциональностью. Зато столиков было очень много. Конец зала терялся в полутьме, и дальние столы со стульчиками казались уже маленькими, игрушечными.
Мы взяли у автоматического официанта на входе по чашке чего-то горячего с мини-дозой успокоительного и указали время посещения — 1 час. Как известно, отсутствие мобильного официанта — это профилактика гиподинамии. Ты нет-нет, да сделаешь зарядку, прогуляешься за следующей порцией.
Здесь не было барной стойки, поэтому я выбрал столик, по которому только что проехалась дезинфицирующая система, и послал Шизику приглашение вступить в дружеские отношения первого уровня. Он даже слегка прослезился и тут же принял заявку.
— А ты всегда свои связи четко оформляешь, я погляжу.
— Зато теперь я точно ваш Дружище, можете меня так называть, — улыбнулся я.
— Думаешь, это правильно?
— Что именно?
— Все в жизни раскладывать по файлам?
Еще пару дней назад я бы прочитал ему лекцию о том, что правильно и неправильно в нашем мире. Однако, если подумать, пару дней назад я бы и не оказался в такой ситуации: в рабочую смену, за столиком, в каком-то незнакомом месте… Что, вообще, со мной происходит?
— Мой папа говорил, что неупорядоченная жизнь — это дорога, которая ведет неизвестно куда.
— Какая версия? — живо заинтересовался Шизик.
— Что, простите?
— Какая модель папы, спрашиваю. Супер-П-157? С усредненными показателями?
— Супер-П-239, повышенной лояльности! — проговорил я с гордостью.
— О! Твоя мамочка тебя, похоже, очень любила, что раскошеливалась на обновления.
— Это точно. А у вас какой?
— Я раньше родился, на мне их еще только тестировали. И, знаешь, я мечтал, что когда-нибудь мне купят что-то приличное, но они тогда стоили просто нереально.
— Понятно, — протянул я. — Сожалею.
Мимо нас то и дело проезжал дезинфицирующий автомат, ходили другие люди, но мне почему-то было уютно и по-особенному интересно. Шизик вальяжно раскинулся на небольшом пластиковом стуле и явно получал удовольствие.
— Нет, ничего. Правда! — горячо начал он меня убеждать. — У меня нет никаких детских травм. Я видел этих папаш потом уже в работе — таких, как твой. 3D-проекция все время в кресле сидела, да? Ты долго думал, что он настоящий?
— Нет! — возмутился я. — Мне мама сразу сказала.
— Да, это правильно. Детям врать нельзя.
— Ну, и потом, он просвечивал иногда, и сквозь него мячик пролетал…
— А ты был пацаненком не промах! — рассмеялся Шизик. — Знаешь, я мог бы быть твоим отцом.
Я посмотрел на него с сомнением.
— Нет, правда. Когда я только школу закончил, лет 25 мне было, как раз началась эта программа: помоги женщине обрести счастье, не обременяя себя обязательствами. Оставь след в будущем! Эти пункты приема биологических жидкостей тогда на всех углах пооткрывали, ну, я и старался. Мне казалось, что это правильно. И теперь я смотрю на тебя, на других молодых людей, и понимаю, хорошо, что у меня где-то есть дети. Это, наверное, было единственным ценным делом за всю мою жизнь.
Я так удивился, что пошел еще за одной порцией питья, чтобы дать себе время опомниться.
На самом деле, этот человек только что почти в открытую обозначил мне границы своего возраста! Ничего более неприличного он просто придумать не мог. Я пока еще ни разу в жизни не обсуждал с кем-либо настолько интимную тему, даже со своими бывшими партнершами. Все-таки он странный! Еще, чего доброго, мне свое имя скажет.
Дружба первого уровня точно не допускала обсуждение возраста. Мне стало немного неприятно, что меня поставили в такие условия без предупреждения и подтверждения согласия, но мозг сам начал дорисовывать картину. Значит, седина у него — настоящая. Значит, на самом деле ему уже… около шестидесяти. Ну, не криминал. Полжизни еще впереди!
Я поставил перед ним его чашку и проговорил я как можно добродушнее:
— Возраст — это всего лишь цифра, у вас еще все впереди.
Наверное, в моем голосе все-таки прозвучала нервозность.
— Да ладно, не тушуйся. Да, не молод уже, — подтвердил он спокойно. — Но тут есть еще кое-что. «Впереди» — это не для меня. — Он прервал мои возможные возражения жестом. — Нет, точно-точно. Это не мой глюк, а точные данные. У меня там стоит один имплант, — он неопределенно обвел рукой какие-то свои внутренности — хорошая штука, он постоянно бьет микротоком одну из моих чертовых желез, которая уже давно сама не хочет работать.
— Да, я слышал, конечно, медицинский имплант. Они сейчас почти у всех.
— Это точно, только мой ставили тридцать лет назад, и тогда у них еще был точно определен срок работы. Ну, и моего, значит, существования. Кончается гарантия, кончаюсь я — такой был уговор.
— А почему нельзя заменить на новый? — удивился я.
— Э, нет! Так не спортивно. Мне сразу сообщали, штука несменная. Первая модель. Ее таким макаром вживили, что уже не достать.
— Как же вы согласились?
— Да ладно, это ж было удобно. Лекарств почти не надо, просто какая-то хрень незаметно делает что-то за тебя, и все. А тридцать лет мне тогда казались нереально огромным сроком. Не знал, что они так быстро пройдут.
Шизик засмотрелся в далекое от нас окно. А я, пораженный, сидел и думал, что электронные друзья имеют одно огромное преимущество перед живыми: они гарантированно не шокируют тебя негативной информацией.
Я ощущал мерзкое человеческое любопытство, хотелось узнать подробности, но и не хотелось, с другой стороны. Шайтан меня побери! Я ведь не психолог. Что в таких случаях надо говорить? Следует расспросить подробнее или не надо?
— И как… теперь? — сформулировал я, наконец, корявый вопрос.
— Да очень просто, — вздохнул Шизик. — В какой-то неизвестный момент эта штука остановит свою работу, и тогда я умру за несколько дней. Или сразу, в ту же секунду, — черт знает. Хотелось бы сразу. Иногда мне кажется, что я и так слишком долго живу. И, знаешь, я ни о чем не жалею. Мы же современные люди, да? Я точно знаю, сколько у меня есть времени, и понимаю, что хочу за это время сделать.
Я не знал, что ответить.
— Да ладно, дружище, не переживай. Ты же у нас начитанный. Слышал, что во многих религиях раньше смерть считали не концом программы, а всего лишь… перезагрузкой?
— Да, — подтвердил я со знанием дела. — Не только в древних. В моей церкви, например, можно выбрать себе способ посмертного существования и отработки жизненной кармы: концепция ад-рай, реинкарнация, берега реки Стикс, — все, что хочешь, на выбор.
— Как удобно! — восхитился Шизик.
— Да, прогресс не стоит на месте. Наша жизнь становится все удобнее.