Мери Леннарт
Мост в белое безмолвие
ЛЕННАРТ МЕРИ
МОСТ В БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ
ПЕРЕВОД С ЭСТОНСКОГО ВЕРЫ РУБЕР
"Мост в белое безмолвие" - второе издание на русском языке известной книги Л. Мери. Писатель вместе с караваном судов вышел из Мурманска, чтобы познакомиться с овеянным легендами Северо-Восточным проходом из Европы в страны Востока. Путешествие к далекому поселку чукчей Уэлен сопровождается увлекательными экскурсами в историю открытия и освоения суровых и неповторимо прекрасных краев. Зарисовки увиденного, размышления, многочисленные отступления по самым разнообразным вопросам и поводам интересны ярко выраженной в них индивидуальностью автора.
Книга Л. Мери удостоена в Эстонии литературной премии имени Юхана Смуула. Этой же премии за перевод книги удостоена переводчица В. Рубер.
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ начинается по всем правилам невероятным, но правдоподобным происшествием в корчме города Курессааре на острове Сааремаа. Неведомые следы вокруг Северного полюса. Халдор поднимает якорь и берет курс на Маточкин Шар. Может ли воздух загустеть? Первые встречи с однокашниками в краю вечных льдов. Таинственный гул в небе. Бегство с корабля. На уединенном острове посреди Северо-Восточного прохода.
Игра с Кадри.
Ностальгия.
Свобода
Сомнения.
Вина.
Голод
Воскресенье
Северный полюс за тысячу лет до Пири
Следы
Фарид
Компас.
Остров.
Ворота.
Ключник
Книга
Замoк сломан.
Тысяча солнц.
Сердце.
Золотистое облако
Вторая природа.
Что сплачивает экипаж корабля
Деревенские слухи
На картофельном поле.
Исключительно неважная персона.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ добавляет, как это и положено, немного таинственности, еще более усугубляя переполох, царящий в корчме "Белая лошадь". Золотой империал на Большом рынке. Колдуна избирают почетным доктором Дерптского университета. Прыжок в сторону, на Большие Оранские острова, и истинное лицо члена секты огнетушителей. Я стираю носки вместе с Миддендорфом. Что бы подумал об этом Ливингстон?
Разговор за трубкой
Моряк на суше
Небесные надежды и лоцманы.
Инструкция против всяческих инструкций
Однокашники в апельсиновом небе
Вечность Хатанги.
Наша погода
Terra incognita
Исчезновение "Вилян".
Судьбы, связанные в тугой узел.
Праздник над могилами
Авиастоп.
Руссо на Чукотке.
Попы и шаманы
На берегу Эмайыги - матушки-реки.
Что бы подумал Ливингстон?.
Большая прекрасная птица.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, в которой Слава и его спутник, делящий с ним превратности судьбы, поселяются на открытой Врангелем, обдуваемой всеми ветрами косе. Кое-какие дополнения к изучению поющих песков на Сааремаа. Как рождаются города на берегах Северо-Восточного прохода. Плавучий гроб и плата за страх. И еще несколько судеб, связанных в узел, развязать который предстоит будущему. "903" исчезает за горизонтом.
На цыпочках по дну оврага
И опять все начинается сначала.
Как рождаются города на берегах Северо-Восточного прохода
Открытие Певека
Как в студенческом общежитии в Тарту
Быт
Хозяева Северо-Восточного прохода
Без рюкзака
Встреча с Андерсеном.
Почему уха Вийдалепа была такой соленой
На прекрасном голубом Дунае
Врангель на Шелагском мысе.
Толя женился на этой рыжей.
Боцман.
Врангель вынужден покориться.
Полюс истории
Зловещий 180-й.
Труд, начатый Лейфом, завершен.
Тревога
Ежеминутно мы ожидаем гибели.
Встреча с читателем
Шторм
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ завершает столь богатое приключениями путешествие по морю рекордным прыжком в длину. Земля! Прелести и неудобства жизни на земле Я пасу стадо, хожу в кино, учусь играть на бильярде. Память об Амундсене живет в слове и кости. Я вынужден довольствоваться вторым местом, безусловно почетным во всех отношениях. Устрашающие выстрелы по дороге к развалинам Трои. На охоту на край света: все хорошо, что хорошо кончается.
Остаться жить
Первые шаги на земле.
О моральной ответственности путешественника
Никто из нас уже не первый.
Кожаные чулки
Изломы.
Первые корабли.
Ave, Caesar..
Разговор с Аттатой.
"У красных добрые намерения".
Инчоун.
Восприятие пространства
Ужин у эскимосов.
Кино.
Искусство Туккая.
Олени
Просто мотив.
У нас не хватает образованных этнографов
Встреча
Один-единственный мир
В заливе.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
ПРИМЕЧАНИЯ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В этой книге в значительной степени я использовал подлинные материалы Толля, Кука, Форстера, Врангеля, Матюшкина, Даля, Сауэра, Биллингса, Миддендорфа, Кокрена, Миллера, Бэра, Богораза, Маазика, Иохельсона, Эхина, а также свои путевые дневники. Тем не менее моя книга - не об истории открытия Северо-Восточного прохода*.
Л. М.{4}
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
начинается по всем правилам невероятным, но правдоподобным происшествием в корчме города Курессааре на острове Сааремаа. Неведомые следы вокруг Северного полюса. Халдор поднимает якорь и берет курс на Маточкин Шар. Может ли воздух загустеть? Первые встречи с однокашниками в краю вечных льдов. Таинственный гул в небе. Бегство с корабля. На уединенном острове посреди Северо-Восточного прохода.
ИГРА С КАДРИ
В древнем и славном городе Курессааре, расположенном на острове Сааремаа, у залива Тори, в городе, который инородцы зовут Аренсбургом, точно так же, как остров Сааремаа они знают больше под названием Эзель или Оссилия, - жил несколько сотен лет назад почтенный корчмарь по имени Клаус. Был он добропорядочный вдовец, и хозяйничать в корчме ему помогала тихая, робкая служанка Кадри, которая чудом спаслась во время хаапсалуской резни и перебралась в обозе беженцев с Большой земли на Сааремаа. С тех самых пор, как московиты твердо держали Нарву в своих руках и материковую часть Эстонии уже третье десятилетие подряд разоряла великая, кровопролитная война трех королей*, сеявшая голод и накрепко запершая гавани, так что нельзя было вывозить зерно, в тихом Курессааре не было недостатка в моряках. Они прибывали из ближних и дальних мест, из гаваней Балтийского моря и из-за Эресундского пролива, с разных концов Мирового океана. Моряки любят выпить, и вместе с денежными оборотами Клауса {5} росла слава его корчмы и его собственная важность. Так что нет ничего удивительного в том, что на старости лет он во второй раз женился, правда, не на Кадри, хотя это больше подошло бы для повести, а на богатой вдове мельника; из их многочисленных потомков не менее двоих по сей день живут в нашем городе, верные доходной профессии Клауса. Кадри же, на первый взгляд, не оставила после себя никаких следов и покинула этот мир еще тише и незаметней, чем вступила в него. Преподобный Юри Куур, сосланный на Сааремаа за бесстыдное поношение таллинских бюргеров и почтенного магистрата, так что у него было достаточно времени поразмыслить о судьбе человеческой, предавая останки Кадри земле, пришел к горькому выводу о бессмысленности человеческого существования. С амвона он сравнил земной путь Кадри с посевом слез, а ее смерть - с радостной жатвой, но вечером, когда он, протянув ноги в войлочных туфлях поближе к пылающему очагу, попивал можжевеловую водку, которая здесь, на Сааремаа, то ли потому, что местный можжевельник какой-то особенный, то ли из-за солей, пропитавших землю, была куда изысканней на вкус, чем в Нидерландах,- вечером это сравнение стало тяготить его как недостаточно точное и слишком уж снисходительное по отношению к покойнице. Ибо Кадри, думал он, за всю свою жизнь не посеяла ни единого семени, даже семени слезы, которое дало бы соленый росток в чьей-нибудь душе; она скользнула по жизни безмолвной птицей, продремала, как камень на дне морском, о котором никому не ведомо, есть он там или нет его.
Впрочем, такие грустные мысли о месте человека в истории и о роли его как звена в сложной цепи событий не могли прийти в голову двадцатилетней Кадри, когда как-то в мае, перед самым вечером, она стояла, широко расставив ноги, на причале за бывшим епископским замком с корзиной рыбы в руках, подставив разгоряченное тело прохладному весеннему ветру. На материке морской ветер был для нее неизменно западным, здесь он дул с востока, но всякий раз, как бы глубоко ни заглядывала она в сумеречные кладовые своей памяти, морской ветер приносил ей облегчение и освобождение от чего-то, о существовании чего она раньше и не догадывалась. И еще корабли! Что бы там ни толковали о моряках, а в корчме они и правда иной раз такое болтают, что Кадри глаз поднять не решается, но когда корабль под белыми или {6} полосатыми парусами входил в гавань, и паруса, как по волшебству, начинали биться о реи, а грот-парус со свистом и хлопаньем падал вниз, будто рушилась хаапсалуская крепостная стена, и, ловко вклинившись между другими судами, корабль выплевывал грохочущую якорную цепь и, тихо покачиваясь, замирал на месте, в груди ее поднималось такое волнение, что казалось, она сама сейчас белой чайкой полетела бы следом за ними. "Уллабелла", - прочла Кадри на трехмачтовом паруснике, который швартовался у причала, а торговки рыбой откуда-то уже знали, что пришел он из Нарвы с грузом пеньки, смолы и воска.