Надо поскорее дойти до укромного безлюдного пространства и переложить все поудобнее.
— У меня мячик укатился за забор, помогите мне его достать, пожалуйста.
Ну, ты даешь, карапуз, нашел кого просить, уж не воображаешь, что я смогу перепрыгнуть через этот забор?
— Как же я его достану, мальчик, я ведь старенький и сил у меня не на много больше, чем у тебя, ты бы кого помоложе попросил.
— А у вас палочка есть, а дяденек я просил, но они мимо идут.
Сообразительный паренек, палочкой, пожалуй, его можно подкатить, только, как мне на корточки присесть, чтобы одновременно не развалиться.
— Подержи пакет кефира, а то он мне мешает согнуться. Сейчас подкатим твой мячик, сейчас, еще немного, а потом сквозь эти ржавые прутья он, наверное, пролезет.
— А зачем вы кефир в штанах держите?
— Иначе его никак не украдешь, мальчик.
— Хотите, я вам дам чистый мешочек, вы туда свой кефир поставите?
— Хочу. Держи свой резиновый апельсин.
— Спасибо. А зачем вы воруете?
— По необходимости, мальчик. До свидания.
— До свидания.
Мешочек вроде бы, как и в самом деле чистенький, в него вместятся и две мои булочки. Теперь у меня вполне респектабельный вид тянущего лямку жизни одинокого старичка, которого ждет в запущенной однокомнатной квартирке старая, капризная болонка и дешевая открытка с приглашением на собрание ветеранов чего-нибудь. А было бы совсем неплохо: лохматой мымре я размочил бы булочку в кефире, из открытки вырезал снежинку и подарил бы своему новому другу, ноги погрузил бы в теплые тапочки, включил бы свистящий и искрящий телевизор и дремал бы себе в кресле— качалке, уронив на пол газетку с местными новостями. Но вместо счастливой старости — очень редко моющиеся окна подъезда, теплые, липковатые батареи парового отопления, черствая пресная булочка и свежий, хорошо утоляющий голод, кефир.
Сосущий голод прошел, наступила вялая скука и ничего удивительного, что душа потребовала развлечений, мне не надо изысков не знающих жизни молодых — спущусь на три этажа вниз и вытащу заимообразно из почтовых ящиков какой-нибудь журнальчик с красочными фотографиями и небольшими текстами из крупных букв. Квартира сорок семь выписывает журнал «Веселые картинки», а квартира пятьдесят девять выписывает толстые газеты и журнал «За рулем».
Чистые ступеньки, хорошее освещение, волнующий запах типографской краски — мой досуг наполнил меня удовлетворением и зыбкой радостью жизни. Все же «Веселые картинки» мне понравились больше красивых автомобилей в различных проекциях. Я прочитал все считалочки, стишки, отгадал почти все загадки — разве такое удовольствие сравнишь со статьей бисерным шрифтом о трансмиссии БМВ.
Надо вернуть печатную продукцию и подумать о неотвратимости захода солнца.
Ох, ну и щели в этих ящиках — никак аккуратно не пропихнешь непослушные журналы.
— Здравствуйте, а вы что наш новый почтальон или просто подрабатываете?
Господи! Как ты меня напугала, красавица, чуть очки не слетели — куда бы я пошел почти слепой и заикающийся?
— Подрабатываю, конечно. Пенсия небольшая — вся на деток уходит. Старшая свою зарплату на тряпки пускает, младший в карты до копейки проигрывается, вот и приходиться тащить их на своей шее, а куда денешься — не помирать же им с голоду?
— Что ж они совсем не помогают? А то вы очень уж старенький, тяжело, небось, сумки с газетами таскать?
— Тяжело, поэтому я и ношу по два журнальчика.
Озадачилась круглолицая. Ничего, зато есть повод заглянуть к соседке, и переброситься парой фраз, пока не распластается в луже свежезамороженный хек.
Судя по всему, надвигаются сумерки. Моего юного друга с резиновым мячиком, наверное, позвали домой смотреть мультфильмы и пить вечерний чай с плюшками, теперь вместо него появились сплоченные группы ребятишек постарше, беседующих между собой на пределе запаса прочности голосовых связок.
А там вдалеке не бойлерная? Если не ошибаюсь, все приличные люди спешат туда после заката солнца.
Пойду по тропинке, через лаз в заборе, надеюсь, протиснусь, а там и рукой подать. Сколько кругом крупногабаритных стройматериалов, и как бы не застрять в ржавых клубках водопроводных труб — тяжело немолодому пешеходу пробираться задними дворами промышленных учреждений.
В большую красивую дверь я стучаться не стану — там наверняка сидят начальники в белых касках и пьют черный кофе с секретаршами. А вот обшарпанная дверка с облупленными буквами «служебного входа» вполне мне подходит.