А Коментиль продолжал:
— В начале этого года, сразу после праздника Нового года, стали пропадать Маги. Сперва — слабенькие и середнячки, поэтому об исчезновении большей части этих Магов мы узнали слишком поздно. Потом стали исчезать бесследно достаточно сильные Маги, их пропажу обнаруживали довольно быстро, но след вел в одно место. На территории Эмиральс бесследно сгинуло три исследовательские группы разной степени боевой ценности, которые отправляли туда на поиски. Через неделю после исчезновения третьей группы пропал Ценота, а совсем скоро после этого ко мне ввалилась полувменяемая мисс Карцера и заявила, что на назначенную практику ее группа отправляется в Эмиральс, а группы Ламины и Орианы отправляется в удаленные от места их пребывания участки. Тогда я не понял этого условия, а сейчас понимаю: девушкам при всем желании и поддержке Слуг Золотой Нити не хватило бы умения пробить такой долгий пространственный переход. Я передал пожелания нашей неуемной студентки Совету, Совет одобрил. Я и не удивлен, они видят достижения Гелаты только в отчетах или в виде готовых продуктов и не имеют понятия, какие порой случаются сопутствующие потери. Итак, вас распределили, и каково же было мое удивление, когда я в день отправки узнал, что ваши группы уже на местах. За время вашего нахождения на территории Эмиральс к нам приходили разные сообщения. Сперва нам сообщили из Ленсона о том, что вдоль границы бродят элементали и не пропускают никого, ни в Иреос, ни из Иреоса. Затем — среди прочих — поступило сообщение о том, что люди, снявшиеся из Велтара, осели в Эмиральс, и теперь их город называется Илеора. К сообщению прилагалось изображение нового транслятора, — Ректор едва заметно улыбнулся. — Затем мы узнали, что принцессу вытолкал из города первый помощник придворного Мага. Его мотивы пока оставались неясными — допросы ничего не дали. Его было решено казнить и допросить душу, но в ночь перед рассветной казнью он исчез из камеры прямо с дыбы. Его бросились искать сразу одиннадцать королевских тайных служб, они периодически сталкивались лбами, но толком ничего не смогли выяснить. Затем наступило затишье, вплоть до твоего появления на пороге лаборатории в Университете. От тебя и из отчетов Гелаты я узнал некоторые подробности, а еще в отчете лежала записка.
Ректор положил передо мной клочок бумаги.
Ровным почерком Гелаты на нем было выведено: «Ни при каких обстоятельствах не пускайте некромантов слабее Ценоты на поле боя!».
Это меня несколько озадачило. Ректор, вероятно, увидев эту озадаченность, продолжил:
— Гелата сделала то, что собиралась сделать с момента получения отметки Виты, — я озадачился еще больше. — Она провела ритуал высвобождения Силы Жизни. До этого момента считалось: этот уровень доступен немногим Магам прошлых столетий. Но у этого ритуала есть один очень важный побочный эффект, — Ректор очередной раз сделал паузу и глотнул воды из не тронутого до сих пор стакана. Я понял, что мы подошли к кульминации рассказа. — Для начала я объясню тебе, что именно произошло, когда Гелата сомкнула руки. Она провела через себя — собранную в единый столп — Магию всех видов и свойств таким образом, чтобы магический и природный фон пострадавших участков был восстановлен принудительно и без последствий для проживающих там существ. Поскольку найденные тобой (и не только тобой) раненные — а тот подвал, где ты нашел Ценоту, был не единственным — были намертво соединены с местным магическим фоном, их исцеление прошло так же, как и исцеление всего, до чего дотянулась Магия Гелаты.
— И далеко она дотянулась? — решил все же уточнить я, уже подозревая, куда клонит Ректор.
— Очень, — кратко пояснил Коментиль. — Так вот, всех раненных, которых успели и не успели снять, Гелата исцелила посредством Ритен. Она передала девочке немного силы, а как ее направлять — Ритен уже знала, ведь именно она напитывала транслятор в Илеоре, — взаимосвязь я, честно говоря, не очень понял, но это Ректора не смутило. — Но вот с Ценотой такой метод воздействия срабатывал не совсем так, как с остальными. Ромуль, ты помнишь, что Гелату и Ценоту Маги нашего злодеятеля считали родственными душами? — дождавшись кивка, Ректор продолжил. — Они были правы. Тот ритуал, который провела Гелата для высвобождения Магии Жизни — как я уже говорил — имеет побочный эффект. Вместе с пропускаемой Магией вытекает и душа того, кто проводит Магию, — внутри меня все оборвалось, голос продолжающего рассказывать и смотреть в далекое никуда Ректора слышался будто бы издалека. — После того, как завершится исцеление фона — Магия забирает и тело. У всего есть своя цена. Поэтому, когда мисс Карцера завершила ритуал, господин Райхотт был обречен: его родственная душа не просто переместилась за Грань, она полностью развеялась вместе с Магией, как плата за помощь мощнейшей стихии. Когда мы пришли забрать его тело, нас не подпустили волкодлаки, а позже выяснилось, что Ценота жив и даже вполне здоров, хоть и очень слаб.
Ректор прервался и внимательно на меня уставился.
А во мне разрасталась пустота…
Смерть Диеры вызвала во мне похожие чувства, но то, что творилось со мной сейчас — трудно было описать словами. Я почувствовал ком в горле, хоть и понимал, что мне слезы никакого облегчения не принесут.
Прошла минута… Две…
Ректор сидел молча, я тоже не спешил говорить.
Вскоре мне удалось справиться с собой, и я задал ему вопрос, который родился в пустой голове:
— И кто же все это придумал? Явно не помощник дворцового Мага, который сбежал с собственной казни, — мой голос прозвучал как-то глухо.
— Ты прав. Помощник лишь пешка. Весь план от начала до конца был продуман и осуществлен неким Ирвери Монгардом. Монгард учел все, даже сумел вызвать несколько демонических сущностей из-за Грани и договориться с ними, не учел он только Гелату Карцера, которая — лишившись второй половины собственной души — была готова разнести полмира.
Я почувствовал поднимающуюся внутри ярость. И это был самый опасный ее вид: я впадал в то состояние, когда моя Магия была непредсказуема. Мне не хотелось крушить и ломать все вокруг, мне не хотелось перегрызть этому Монгарду глотку или выцарапать сердце из груди. Мне хотелось его уничтожить, да так, чтобы даже упоминаний о нем никаких не осталось.
Гела была самым ярким человеком, которого я знал, и именно она все годы нашего знакомства освещала мою жизнь и жизни многих других. Посчитать количество спасенных ею душ лично мне возможным не представляется, она множество раз шла на смертельный риск, чтобы помочь другому.
А сейчас ее нет. Причем, буквально. Это о ней вскоре не останется никаких воспоминаний.
Почему?
С какой радости?
— И где этот Ирвери Монгард? — еле слышно спросил я.
— Он находится в камере под Университетом. Сегодня на закате его казнят, — голос Ректора звучал как-то неубедительно спокойно.
— Я хочу его видеть, — внятно сообщил я и поднялся на своей лежанке.
Ректор, к моему удивлению, не стал спорить. Он тоже встал и уже на ходу уточнил, не против ли я присутствия на этой беседе всех остальных близких Гелы?
Я нетерпеливо махнул хвостом, мол, не против — идем уже, и мы двинулись в сторону Административной башни.
Я, кстати, не был в курсе, что у нас есть тюрьма в Университете. Правда, в тот момент этот факт меня совершенно не интересовал.
Уже внутри башни при нашем появлении встали — вероятно, все это время ожидавшие нас — люди. Народу было действительно много: Ора и Ламина с семьями, Марк, родители Гелаты (а ее мама беременна, вон уже животик проступил), леди Адель, Ценота и Рик, все волкодлаки и Тера. Получилось много. Но и этот факт меня не волновал. Я лишь мельком отметил, что все выглядели много суток не спавшими и зареванными.
Мы свернули в неприметную дверь и начали спуск. Спускались долго, точно не меньше того времени, что ушло у меня на спуск в подвал Эмиральса. Затем мы долго шли по тускло освещенному коридору.
От каждой камеры, мимо которой мы проходили, веяло опутывающими Магию чарами и сильно пахло сдерживающим сплавом. Этот сплав металлов вывели гномы в незапамятные времена. Оковы из такого сплава практически полностью блокировали резерв окованного, оставляя лишь необходимый для поддержания рассудка минимум. Причем, если заключенный пытался пробить блокировку — этот минимум у него забирали, и, обычно, в течение двух-трех суток он просто умирал от истощения. Следует обратить внимание на то, что гномы не делали секрета из технологии приготовления этого сплава, но ни один народ пока не смог его повторить точно так же, уж не знаю — почему. Для таких как я, сплав — помимо его обычных свойств — имел еще и резкий удушающий запах.