— Чтобы полностью вас вылечить мне придется поместить прямо в вас шар чистой магии. — Проговорил лекарь, когда заметил, что я открыла глаза. — Я делал такое всего дважды и пока результат был не абсолютным. Но я вполне в себе уверен, а Шон нас подстрахует.
Перед лицом тут же показалась мордочка ласки.
— Не боись. Я знаю, что он делает — все нормально будет. — Шоном владело какое-то возбуждение близкое к помешательству. Вот что значит любить то, что делаешь.
— Возьми пару алмазных кристаллов и пару кристаллов белого горного хрусталя. Такой гномы делают, знаешь? — Подсказала Ведьма из моей головы.
Говорить было больно. Зато думать больно не было, и мне подумалось, что та часть моей крови, которая только начала раскрываться, знает все. Просто надо правильно вопросы задавать.
Меня прикатили в белую комнату, операционную, вероятно. Там меня раздели, помыли и сняли старые швы. Потом Рагий использовал какое-то специфическое лекарское заклинание и вскрыл мне живот. Было несколько странно видеть этот разрез, но не чувствовать при этом боли.
После этого он развел руки и стал аккумулировать между ними чистую Магию. Чем больше становился сияющий серебристый шар между его руками, тем бледнее становился лекарь. Не знаю, сколько времени ушло на создание шарика нужного размера, но когда все было готово, Рагий без тени сомнения на уже сером лице опустил его прямо в мой вскрытый живот.
И вот тут я совершила открытие: пока я наблюдала за шариком, меня привязали. Я хотела было дернуться, но ремни не дали мне шелохнуться. Шар погружался в меня и я чувствовала как Магия распространяется по телу. Мой организм, не наделенный насыщенностью, не представлял, что ему делать с этой энергией. Все мышцы, сосуды и нервы горели синим пламенем. Боль была сложно переносимой, но я откуда-то знала, что если не удержусь в сознании, сильно осложню Рагию и Шону и без того сложную работу. И я терпела. Шипела, скулила, тряслась всем телом, меня едва не вырвало, но и этот рефлекс удалось побороть.
Но вот, наконец-то, сработала моя магия. Мы заключили сделку, условием которой было мое полное исцеление силами Рагия. Поскольку Рагий мог использовать только то, что ему известно, а он прибег к самому сложному и мощному из известных ему методов лечения, я, для обеспечения соблюдения условий, должна была принять его лечение. На то и был расчет: правила установленные Богами нарушены не будут и Етара с Жиарой не дадут мне умереть от такого нетрадиционного метода лечения.
Внутри по прежнему жгло, но это я могла терпеть достаточно долго. Теперь магия представлялась мне не обжигающим огненным потоком, а просто волной горячего воздуха. Эта волна будто продувала все мои сосуды и сильно прогревала мышцы и органы.
На каком-то этапе показалась мордочка Шона, который положил мне на лоб лапку и безапелляционно приказал: «Спи!». Я тут же вырубилась, чему была только рада.
Проснулась я от настойчиво пищащего в моей голове сигнала кристалла связи. Кто-то пытался меня дозваться, наверняка, уже очень давно. В голове моей заговорила Эллочка, которая явно была чем-то очень обеспокоена.
— Ты жива? Ты в порядке? От тебя почти месяц ни слуху, ни духу! — Затараторила она, как только я приняла вызов.
— Какой месяц, Элла?! Ты что несешь?! — Тут же проснулась я.
— Ну да, месяц уже с бунта прошел. Завтра Излом. — Удивленно ответила Элла.
— Как завтра?!
В смысле завтра?! Я столько всего должна была за последний месяц года сделать! Одни отчеты чего стоят! И мы собирались подготовить настоящий праздник для воспитанников работного дома! И… и… и… столько всего оказалось не сделанным, что голова закружилась.
Я попыталась сесть и удивленно замерла. У меня получилось сесть и мне совсем не было больно. Вот они — чудеса современного лекарского дела!
— Проснулась! — Громко крикнула косматая рыжая голова, просунувшаяся в дверь моей палаты.
— Элла мне надо идти. — Сообщила я и прервала связь.
Голова скрылась, а через несколько секунд дверь открылась, громко стукнувшись о стену, ко мне стремительно вошел лекарь, а за ним шмыгнул Шон. Рагий был полностью седой, из глаза стали водянисто-серыми, да и весь он стал каким-то блеклым.
— Я ж тебе говорил, что не зря старались! — Радостно возвестил Шон.
— Погоди — рано радоваться. — Безжизненным голосом ответил маг.
Около часа он вертел меня, осматривал, применял ко мне всякие кристаллы, пытался найти хоть какие-то нарушения.
Когда он удовлетворился результатом, он присел на нашедшийся тут же стул, во все глаза разглядывая меня с расстояния.
— Поразительно! — Выдал он через минуту.
— Жаль, что фокус одноразовый, правда? — Восхищенно прицокнул Шон, лазивший по мне.
— В смысле одноразовый? — Влезла я.
— Ну, хорошо, что ты предупредила про камни. Если бы ими контур помещения не замкнули, не было бы старины Рага с нами больше. А так только выгорел. — Веселым тоном, но без тени веселья на мордочке слил всю информацию ласка. — Без магии, плохо, конечно. Но знания с опытом-то все еще с ним! — По мере произнесения фраз, голос все скучнел и скучнел. — Ну поддержите меня кто-нибудь.
— Да, ты прав. Такие знания, определенно нужны нам. — Я серьезно посмотрела на лекаря. — Я прикажу перезаключить с вами договор на бессрочный найм с компенсациями положенными главному врачу.
Рагий кивнул мне в ответ и поднялся.
— Вас тут уже давно-давно дожидаются. — Он с улыбкой открыл дверь.
На него было тяжело смотреть: вместе с магией из мужчины ушли все краски. Подумать только! Выгорел! Из-за меня.
В палату несмело вошла Нешка. Она долго неверяще смотрела на меня, потом кинулась ко мне на шею, заливаясь слезами.
— Ну это должно было случиться. — Философски изрек Шон. — Железная девочка, железная девочка.
Похоже, все время, пока я была выведена из строя, Нешка держала себя в руках.
— Мне все рассказали: это вы спасая меня так вот получили. Ну не надо было, он бы сделал что хотел и ушел. — Сумела различить я между всхлипами.
— Так! — Я крепко взяла ее за плечи и хорошо встряхнула. — Не смей так о себе думать, поняла? То что с тобой сделали — это страшно, отвратительно и недопустимо ни при каких обстоятельствах! Ты начала новую жизнь, где имеешь успех, где ты востребована. И даже если бы этого не было, ты достойна того, чтобы самой решать с кем и когда заниматься подобными вещами. Еще раз такое услышу, всыплю розгами. Поняла?
Пока я говорила Нешка перестала плакать и теперь икала. И вот в этот самый момент, когда Нешка могла похвастаться красными опухшими глазами и так трогательно икала, я увидела маленькую беззащитную девочку. Девочку, которой так нужен кто-то, кто сможет ее защитить. Кто-то, к кому она всегда сможет придти со своей бедой.
— П… ик! Поняла. — Ответила она.
Дверь в палату открылась. Сперва я увидела оттопыренные уши, а уж потом Ледина, сияющего как новенький пятак. Он подлетел к койке, сгреб меня вместе с Нешкой в охапку, и долго старательно мял. Самым прекрасным в этом моменте было то, что мне не было больно, я была полностью здорова. Ценой души другого, но все-таки.
Когда ушастый закончил нас мять, он обхватил меня за плечи и тряхнул так же, как я Нешку недавно.
— Зачем пошла одна?! — Громко выкрикнул он мне в лицо.
Я всхлипнула. Меня догнали те эмоции, которые следовало испытать там — на мосту, в доме, на чердаке, в палате, когда пришла в себя и поняла насколько все плохо. А следом догнали и все прочие страхи — что могли пострадать те, кто мне дорог, что мог непоправимо пострадать шедевр Занира в виде нашего ресторана, что весь этот ужас организован отцом, чтобы продемонстрировать мне свою мощь. Я заливалась на больничной койке слезами как никогда в жизни, а Деня и Нешка в четыре руки пытались меня успокоить. От их усилий плакалось только сильнее, но уже от умиления и благодарности.