Фарса лениво открыла один глаз, чтобы посмотреть на нарушителей ее спокойствия.
— Он оставлен на попечении Дракета, пока родители в экспедиции. Дракет здесь, я тоже — мы его бросили. Что я должна была сделать? Он никому не нужен. — Окрысилась Шарата.
— Мне с ним что делать?
В общем-то Мисар сразу смирился с еще одним хвостом на его голову, но все же хотел выяснить, чем это может грозить. Может за ребенком придет армия, хоть Шарата и Дракет утверждали, что морской народ не собирает армий.
— В Школу отдай. — Предложила неслышно подошедшая Ралита.
— Каким образом? Ему раз в какой-то период надо бывать в море. Мы с Дракетом собирались уехать, когда Шарата приступит к учебе, не брать же его с собой.
— Слушай, он — порождение моря. Отдай его в Бортовую Школу, пусть учится кораблями управлять. Лучше него точно никто не справится, и он постоянно будет у моря.
— А когда он намокнет, его убьют, потому что таких как мы никто не видел, кроме вас. — Подсказала Шарата.
— Не обольщайся, они до тринадцати лет к кораблю не подойдут. Будут теорию изучать. — В тон морской деве парировала Ралита.
— Я заселюсь в общежитие через три недели. — После паузы начала Шарата. — Мы можем устроить Никата в эту вашу Школу и решить пойдет ли он туда за оставшееся время. В конце концов, ты можешь взять его с собой — будет больше объема в исследовании.
— Значит завтра пойдем к начальнику порта. Школу курирует порт, так что поступать вне набора через него.
— Может, хоть спросим мнение Никата? — Вдруг проявила человеколюбие Ралита.
— Может, и спросим. — Ответил Мисар, мрачнея с каждым мгновением.
Глава 6
Два дня назад Никата отдали на обучение в Бортовую школу, где ему предстояло провести одиннадцать лет, до своего совершеннолетия. По окончании этого учебного заведения он мог сразу идти работать на судно, а мог продолжить учиться и стать помощником капитана, а когда-нибудь, чем Боги не шутят, и капитаном.
Когда мальчику предложили учиться он не испытал особого энтузиазма, но стоило ему увидеть корабли в порту, мнение свое он переменил.
Вся компания с интересом смотрела на адаптацию мальчика к «безводной среде», как называл это Мисар и все ждали, когда же его потянет обратно. Но его не тянуло. Совсем. Он прекрасно себя чувствовал на суше и не хотел в воду, чтобы не говорили ему взрослые. Шарату тянуло раз в неделю, Дракета раз в четыре дня, а Никата не тянуло вообще.
Когда Шарата очередной раз пошла в воду, повинуясь зову природы, она уговорила Никата отправиться с ней. Тут-то и постигло их страшное открытие: Никат не превратился обратно. Ни сразу, ни через некоторое время, ни на следующий день. На руках отрастала чешуя, между пальцами появлялись перепонки, а если надолго погрузиться, даже раскрывались жабры. Но полноценного превращения так и не произошло.
Сначала Никат, конечно, был очень расстроен и подавлен, даже плакал, когда думал, что его не видно. Но, как и большинство детей, отошел очень быстро и с еще большим энтузиазмом стал ждать начала своего обучения в школе.
Он надеялся, что станет капитаном и однажды, приведет свое судно к Жарему и сможет найти родителей. Покажется им и объяснит все.
Шарата и Дракет, даже когда мальчик успокоился не находили себе места. Дракет корил себя за то, что бросил ребенка, которого ему доверили, а Шарата за то, что вообще взяла его с собой. И как бы Никат им не объяснял, что он всем доволен и не собирается сдаваться, они успокоиться не могли.
Шарата даже порывалась сама отказаться от учебы и отправиться в Северное море, чтобы найти родителей и привести их к сыну, но тот же Никат отговорил ее от этой затеи.
— Перестань! Со мной все в порядке. — Однажды не выдержал очередных излияний Никат. — Я — ценный исследовательский материал, к тому же это может и не навсегда. Учись сама и дай учиться другому, поняла?
На этой душещипательной ноте Никат отправился дочитывать книгу по истории Постона, которую недавно освоила и сама Шарата.
То, что Мисар вложил ребенку в голову эту мысль — «ценный исследовательский материал» приводило Шарату в ужас. Она лелеяла надежду, что в школе он перестанет так воспринимать себя по отношению к окружающим, но вероятность, что такая постановка вопроса перерастет во что-то еще более циничное, росла с каждым днем.
Школа встретила нового ученика тишиной и пустыми коридорами — учеба начнется только через неделю, но все зачисленные уже могли заселяться в общежитие и ходить в библиотеку. Их даже кормили, правда не четыре раза в день, а три.