— Идем смотреть на наземные растения. — Подбодрил ее Мисар.
И они пошли. Поначалу получалось не очень уверенно, но к середине пути Шарата шла вполне уверенно и даже почти не смотрела под ноги, за что и заплатила: споткнулась о какую-то корягу и полетела бы на песок, если бы не зооморф подхвативший ее.
Добирались они долго: Шарата хоть и пыталась идти быстро, получалось все равно медленно. Ходьба доставляла ей определенное удовольствие, да и в целом ничего, что сильно ее напугало бы, на все пути им не встретилось.
— Смотри. — Мисар указал на камень, на котором сидел чешуйчатый зверек.
Больше того, что она видела в первый раз на пляже, он не шевелился и довольно морщился на солнце. Она долго на него смотрела, пока зверек не повернул на нее голову и не спросил громко и грубо:
— Чего уставилась?
Шарата взвизгнула и спряталась за Мисара. Оказалось, что прятаться за ним очень даже удобно: он большой, за ним ее не видно.
— Что с ней? — Спросил зверек у Мисара.
— Она никогда не видела даже просто ящериц, не то что разумных. — Смеясь пояснил Мисар, вытаскивая Шарату из-за спины.
Та сопротивлялась и знакомиться с неизведанным уже передумала.
— Я не ящерица, я — варан. — Раздраженно прошипел новый знакомец.
— Так вараны — тоже ящерицы. — Еще больше развеселился Мисар. — Я зооморф Мисар, а это, — он все-таки выставил спутницу перед собой, — водная дева Шарата.
— Люди. — Надменно фыркнул ящер. — Мое имя — Докс.
— Очень приятно. — Кивнул Мисар, а Шарата протянула дрожащую руку для пожатия.
Варан презрительно уставился на нее, но все таки протянул свою лапку, которую Шарата принялась трясти. Правда сил она не рассчитала и потрясла все варана, целиком. Мисар не смог сдержать смеха, глядя на то, как Докс пытается выбраться.
— Прости ее, она впервые на земле.
— Это как? Я думал, вы все живете в городах.
— Не все, как видишь.
Шарата заметила, что улыбка очень идет Мисару. Он тут же становился моложе, а в глазах появлялись огоньки.
— А ты какой зооморф? — Поинтересовался варан.
— Медведь. Прости, но нам пора. До встречи, Докс.
— Ага, бывай. — Варан снова поднял мордочку к солнцу и зажмурился.
Скоро они пришли к небольшому леску. Шарата во все глаза смотрела по сторонам.
Мисар с удовольствием рассказывал обо всех встреченных растениях. Им попался куст шелковицы, который прямо-таки сгибался под тяжестью ягод. Он сорвал парочку, съел сам и протянул одну Шарате. Та сжала плод в пальцах, тут же вымазав себя и одежду. Мисар улыбнулся и сорвал с колючей ветки еще одну. В этот раз девушка не стала применять силу: взяла ягоду осторожно и также аккуратно положила ее в рот.
Сок потек по языку. Ягода была сладкой, с легкой кислинкой, очень вкусной и в корне отличавшейся от всего, что доводилось ей пробовать до этого момента.
Она попробовала сорвать ягоду сама, но укололась. Тогда мисар сам сорвал несколько и протянул горстку в ладони Шарате. Та брала ягодки по одной и с удовольствием прикрывала глаза, когда неба касался очередной плод.
— Жаль с собой их не взять. Я бы угостила Дракета. — Чуть расстроилась водная дева. — Это друг моих родителей. Он присматривает за мной после их смерти. — Пояснила она на вопросительный взгляд.
На особо умную мысль о том, что соленая морская вода испортит всю прелесть, они оба покивали и пошли дальше.
Мисар привел их к небольшой полянке, скрытой от любопытных глаз плотными кустами.
Тут нашелся расстеленный плед и корзинка с едой. Мисар принес ее прошлым вечером, когда шел в грот. На корзинке было заклинание, сохраняющее пищу.
Зооморф показывал и объяснял что есть что и как это принято кушать. Тут был сыр, мед, орехи, вяленное мясо и хлеб, не утративший своей свежести. Еще пресная вода и легкое вино.
Все шло хорошо, Мисар умилялся на успехи подопечной, пока Шарата не отломила себе кусочек сыра, засунула в него небольшой кусок грецкого ореха и обмакнула получившуюся конструкцию в мед. Все это она съела и некоторое время задумчиво жевала. Наконец, она просияла и собрала еще одну такую же штуку, которую протянула Мисару.
Мисар тоже задумчиво жевал и согласился — это было вкусно.
Вяленое мясо девушке не понравилось, а вода вызвала смешанные чувства. С одной стороны она принесла облегчение — оказалось, что в своем наземном виде ей как и всем наземным жителям требовалось пить, с другой стороны, было непривычно.