========== Глава 1 ==========
***
Дождь лил уже много дней. Скалли почти и забыла ощущение теплого солнца на коже. Вашингтон лишился всех цветов, кроме серого. Настоящие бури она почти могла выносить: вспышки молний, оглушающий гром, трепетное, волнующее ощущение, от которого волоски на ее теле вставали дыбом, и воспоминания о сотнях поездок в продуваемые всеми ветрами городишки на просторах Среднего Запада. Но в этом городе не было ничего, кроме влажности и серости. Небеса словно бы обесцвечивали ее кожу.
В последние зимы ранние приступы артрита в ее рабочей руке, на которые она по привычке старалась не обращать внимания, лишь обострились. Она на многое старалась не обращать внимания в последнее время. Дана Скалли была врачом по профессии, даже если сейчас она и не занималась медициной. Непослушные пальцы и все возрастающая необходимость в очках для чтения подводили ее к крайне неприятному умозаключению: ассистировать при проведении операций она бы больше не смогла.
Падения причиняли еще большую боль.
В течение нескольких лет – относительно тихих и словно укутанных туманом – когда она работала врачом днем и согревала чью-то постель по ночам, Дана жила, не скрывая своих чувств. По крайней мере, по отношению к важным для нее людям… к важному человеку. Единственному человеку.
Но вот заполненный туманом шар разбился, и она едва не утонула в вырвавшихся на свободу эмоциях.
Стены возводились не просто так.
Отрицание было удобным, как разношенный костюм. Стандартная фраза «я в порядке, Малдер». Отведенный в сторону взгляд. Модные ботинки вместо удобных туфлей, аккуратная завивка вместо небрежного пучка, подводка для глаз, губная помада и прочие атрибуты защитной брони, с помощью которых она тщательно и методично создавала образ той, которая когда-то была агентом Скалли. Костюм, который она хорошо помнила и была довольна его извлечением из небытия.
Но дождь все никак не заканчивался.
***
– Извини, ты сказал «Черноглазые дети»?
– Да, дважды. Нет, прости, трижды. Скалли, ты вообще слушаешь?
– Да, извини. Да. Я слушаю. Я просто… трудно сосредоточиться в дождь. – Она поставила ноги на подпорку стула, прочистила горло и выпрямилась. – Продолжай, пожалуйста.
Малдер заколебался. Она не отводила взгляда, наблюдая за типичным для него мыслительным процессом, отражавшимся в его бледных глазах. Немного обиженный тем, что она не слушала (о чем она искренне сожалела), немного выведенный из терпения тем, что до сих пор порой не мог удержать ее внимание, когда преподносил ей то, что она пренебрежительно называла «страшилками», а он представлял в качестве «дела», и еще… еще обеспокоенный. Потому что в последнее время она больше прислушивалась к нему, больше доверяла его суждениям, как он того заслуживал, если они не были совсем уж безумными, больше была склонна принимать его теории… и если она начинала игнорировать его уже через десять минут, то, может, что-то было не так, и ему следует об этом спросить.
В ее животе порхали бабочки, пока она ожидала, что он спросит, в чем дело, раздумывая над тем, что на это ответить. Потому что теперь все было не так, как раньше – теперь они были двумя людьми, которые когда-то приникали друг к другу в темноте, рассказывали самые интимные секреты и каждым своим вздохом, взглядом, прикосновением выказывали полнейшее доверие и веру, разрушая все тщательно выстроенные стены. Так что порой он спрашивал и она отвечала, а порой – нет, и это чертовски сбивало с толку.
– Ты о них слышала? – было все, что он спросил.
Она и понятия не имела, почувствовала ли при этом облегчение или обиду.
– Нет, – односложно отозвалась она.
– Мне начать с начала?
– Пожалуйста.
– И на этот раз ты будешь слушать?
Она подавила приступ раздражения: его язвительный комментарий был вполне заслуженным.
– Да, буду.
Он чересчур драматично прочистил горло и кликнул на очередной снимок на своем ноутбуке. С него на Скалли смотрел мальчик не старше двенадцати с натянутым на голову капюшоном толстовки и черными, словно нефть, глазами совсем без белков. Фотография, явно отфотошопленная, по идее должна была произвести на нее не больше впечатления, чем постер к дешевому ужастику, однако стоило Скалли заглянуть в эти странные глаза, как живот свело спазмом от какого-то смутного воспоминания – слишком глубоко потаенного, интуитивного, чтобы дать ему определение. Въевшегося в ее костный мозг и затрагивавшего скорее ее внутренности, чем мысли. Выцветшие краски и желтоватое освещение лестничного колодца, бетонного с водяными разводами на нем, запах антисептика и холод. Холод. Страх.
Прежде чем заново начать свой рассказ, Малдер сверился с записями и потому пропустил ее реакцию, за что она была ему несказанно благодарна. Ей было бы трудно объясниться, даже если бы она попыталась.
– Популярная версия гласит, что все началось с рассылки подписчикам… – Малдер. В этот раз ей надо вникнуть в его слова. Она сделала над собой усилие и, оторвав взгляд от экрана, сосредоточила его на лице Малдера… – сделанной человеком по имени Брайан Бетель, в которой он рассказывал о своей собственной встрече с черноглазыми детьми в Абилене, штат Техас, и с тех пор история стала распространяться, как городская легенда, когда схожие рассказы заполонили интернет. И хотя много сенсационных и явно сфабрикованных историй и даже видео встреч с Черноглазыми детьми, или ЧГД, как их стали называть, появилось в интернете за прошедшие несколько лет, сам феномен фактически куда старше своей нынешней популярности. Исследователи начали находить сообщения от контактеров, содержащие сходные отличительные черты, еще несколько десятилетий назад и среди культур, почти не контактирующих с окружающим миром. Одна такая история была поведана пожилой женщиной, живущей в индейской резервации в Южной Каролине. Женщина не знала о феномене Черноглазых детей и не имела постоянного доступа в интернет.
– Хорошо. Каковы же детали расследования?
Ее вопрос, однако, не внес изменений в его заготовленную презентацию.
– Истории о встречах с этими детьми следуют определенному сценарию. Человек, обычно один, обычно ночью, находится либо дома, либо в машине, и один или двое этих детей стучат в дверь, прося впустить их. Дети часто приходят вдвоем или втроем, иногда один из детей явно старше остальных, их возраст варьируется от шести до шестнадцати, но чаще всего они выглядят еще не достигшими возраста подростков. Очевидцы говорят, что у них бледная и безупречно чистая кожа и они носят простую темную одежду, часто толстовки, позволяющие им скрывать свои лица, пока к ним как следует не приглядишься. Дети зачастую смотрят в пол или остаются в тени в самом начале встречи, так что столкнувшийся с ними человек не замечает странности в их глазах, пока они не начнут общаться.
– Обычно дети просят пустить их в дом, чтобы позвонить родителям или воспользоваться уборной. Если дело происходит в дороге, то они просят подвезти их до дома. Дети используют слова, которые явно рассчитаны на проявление по отношению к ним сочувствия, утверждая, что они замерзли или потерялись, однако тон их голоса, как описывается, совершенно бесстрастен или монотонен, что никак не вяжется с ситуацией и часто даже со временем года. Например, ребенок утверждает, что промок и потому хочет зайти в дом, чтобы просохнуть, хотя на улице нет дождя, или заявляет, что замерз посреди лета.
Скалли сделала глубокий вдох, старательно игнорируя неприятное ощущение от взгляда до сих пор смотрящего на нее с экрана ребенка.
– Так… Малдер… и что происходит? Я имею в виду… эти дети просят о помощи… – Она вопросительно вздернула брови.
Малдер кивнул, явно готовый к подобному вопросу, но еще не окончивший свой рассказ.
– Те, кто встречали этих детей, испытывали сильнейший страх. Или ощущение неправильности происходящего и надвигающейся угрозы. Взрослые мужчины с опытом боевых действий забивались в угол в слезах, надеясь, что дети уйдут. Тренированные служебные собаки убегали от дверей и прятались в задней комнате, жалобно скуля. Но контактеры также сообщают о том, что дети обладают чем-то вроде гипнотической силы, и жертвы порой обнаруживают, что собираются открыть им дверь, хотя совсем не намеревались этого делать, к своему крайнему удивлению осознавая, что уже шагнули к входу или отомкнули дверной замок.