– Уверена, я в порядке.
Он пронзил ее взглядом, впитывая отразившуюся в ее глазах правду, и когда она наконец дошла до его разума, облегчение было поистине ошеломительным.
– О боже. О боже, Скалли… – Терминал вновь наполнился людьми – гудящими без слов голосами. Он чувствовал головокружение и вслепую сделал несколько шагов назад, чтобы плюхнуться на пластиковый стул. Уперев локти в колени, он опустил голову. – Господи… – выдохнул он, закрыв лицо ладонями, а потом проведя ими по щекам.
Скалли быстро присела рядом с ним на корточки, позабыв об оставленных у окна сумках. Он видел, как она включила режим врача, делая визуальный осмотр его состояния. На ее лице отразилась смесь беспокойства и веселья с небольшим вкраплением растроганности.
– Малдер… – начала она. – Ты в порядке? – Она коснулась его груди рукой. – Твое сердце бьется как сумасшедшее.
Он сделал еще один глубокий вдох. Просто дыша, он забыл об этом на какое-то время.
– Господи, Скалли, ты до чертиков меня напугала.
Она положила руку ему на колено, второй коснувшись его плеча.
– Все в порядке. Милый, я в порядке. Обещаю.
– «Милый»? – Он поднял голову, убирая руки от лица. – Насколько я бледен?
На лице Скалли отразилось смущение и обида.
– Ну… ты в порядке… я… я когда-то… я называла тебя… – Она, казалось, не могла сформулировать цельное предложение из теснившихся в ее голове слов.
– Когда-то, – уточнил он, подразумевая просто утверждение, но зная, что в тоне его голоса проскользнула обида.
Она приняла его слова, по-прежнему сидя перед ним на корточках с рукой, покоящейся на его колене в качестве моральной поддержки. Даже сейчас, когда он сосредоточился прежде всего на том, чтобы избавиться от точек перед глазами и прояснить зрение, чтобы не плюхнуться в обморок в гребаном аэропорту Эль-Пасо, он невольно отметил, какой умопомрачительно красивой она была в солнечном свете. Ее глаза были такими голубыми, что казалось, что свет идет изнутри, веснушки – яркими и игривыми, линия твердого подбородка изящно очерчена. Она стерла все следы крови с кожи, но ему только предстояло стереть их из своей памяти.
– Ну, когда мы больше не были, – начала она, – в отношениях. И когда вновь начали работать вместе, я не могла позволить привычке… – Она прикрыла глаза при возросшей серьезности своих слов. – Это был еще один способ держать тебя на расстоянии, не так ли? Притворяться, что мы могли вернуться к прежнему состоянию.
Малдер смягчился. Он и вправду не хотел, чтобы его слова ранили ее. Он вообще сомневался, что в его словах был хоть какой-то смысл. Над их головами объявили очередную задержку их рейса на испанском.
– Скалли, можешь звать меня Малдером или Чарли Брауном, если пожелаешь, пока с тобой все в порядке.
– Я в порядке, – добродушно повторила она, проявляя завидное терпение. – В полном.
***
Из-за задержки вылета и потерянного времени в путешествии на восток они прибыли в аэропорт Рейгана глубоко за полночь. Холлы терминала были тусклыми и жутковатыми, магазины – темными и неуютно тихими. Они со Скалли заказали по такси, и, воспользовавшись темнотой и тем, что сдержанность Скалли была ослаблена усталостью, Малдер поцеловал ее на прощание, прежде чем усадил в приехавшую за ней машину.
На следующий день на них свалилась гора бумаг, накопившихся, пока они были в отъезде. Прошлогоднее дело передали в суд, и помимо этого появились по крайней мере с дюжину «секретных материалов», предлагаемых их вниманию региональными силами правопорядка и подготовленных Скиннером для проверки их легитимности.
На следующий день Малдер и Скалли смогли отправиться поужинать в одно из их любимых мест, при этом избегая упоминаний о работе. Когда вечер подошел к концу, они договорились об очередной встрече в субботу.
В третий день по их возвращению в Вашингтоне Малдер сидел в своей гостиной, смотря какое-то типичное шоу о ловле призраков с приглушенным звуком, когда услышал, как большая машина свернула на его подъездную дорожку. Он поднялся, подошел к окну у двери, отодвинул занавеску и в тускнеющем свете дня разглядел монстрообразный спортивный внедорожник Скалли, припаркованный перед домом. Малдер натянул старые пыльные ботинки, которые держал у порога, и когда ступил на крыльцо, Скалли как раз вышла из машины со спортивной сумкой на плече и принялась доставать чемодан с заднего сиденья.
– Привет, – бросил он, спускаясь по ступенькам. Вечерний воздух стал заметно прохладным. Скалли облачилась в длинное зимнее пальто, без сомнения уже скучая по солнцу пустыни.
Она повернула голову в его сторону, когда он заговорил; должно быть, она не услышала его приближения, наклонившись в салон машины.
– Привет, – отозвалась она и опустила чемодан на землю с глухим стуком. Через ее плечо он разглядел больше предметов, сложенных в дальнем углу машины.
Малдер подошел ближе, коснулся ее плеча и поцеловал в щеку. Ее кожа была прохладной на ощупь.
– Не ожидал тебя сегодня.
Скалли подняла взгляд, и он заметил ее нервозность и с трудом сдерживаемое беспокойство. Очевидно, он чего-то недопонимал.
– Да, – ответила она. – Извини, я не… позвонила… я…
– Скалли, тебе и не обязательно было звонить.
– Нет, я знаю, просто… – Она обхватила ручку чемодана и посмотрела на него своими бездонными голубыми глазами.
Он выгнул брови, побуждая ее продолжать.
– Мы куда-то собираемся? Какое-то расследование, о котором я не знаю?
– Нет, никакого расследования. – Она приподняла бровь, выдержала паузу и затем просто спросила: – Могу я вернуться домой?
«О, Господи, Скалли». Малдер закрыл глаза и испустил тяжелый вздох.
Он протянул руку и, когда она взяла ее в свою, покачал их сцепленные ладони.
– Скалли, нет ничего, чего я хотел бы больше. Но ты не обязана это делать. Если ты не хочешь жить вместе, если это слишком для тебя, я все равно буду в том месте, которое бы ты хотела назвать домом. – Какое-то время они молча смотрели друг на друга, но он не вполне прослеживал ход ее мыслей. – Но если ты и вправду хочешь быть здесь, – осторожно продолжил он, – я всегда буду тебе рад.
Скалли кивнула, но ее глаза наполнились слезами, и она все еще молчала. Сила ее взгляда была почти опустошающей. Малдер снял с ее плеча сумку и положил на камень у своих ног. Он шагнул ближе, скользнул ладонью под ее расстегнутое пальто и положил ее ей на бедро.
– Ты правда хочешь здесь быть? – мягко спросил он.
Она кивнула и закусила губу.
– Я правда хочу здесь быть.
Вечерний ветерок взъерошил ее волосы и коснулся щеки. Он убрал непокорные пряди ей за ухо и погладил большим пальцем похолодевшую щеку.
– Ты хочешь дом, где мы будем бороться за то, чтобы удержать тьму за порогом.
Скалли долго раздумывала над ответом, не сводя взгляда с его запыленных ботинок.
– Малдер, теория гласит, что Черноглазые дети приходят, чтобы учиться, верно? Что… они хотят понять, как человеческие родители заботятся о своих детях. Они хотят научиться эмпатии.
Она подняла глаза, ожидая подтверждения.
– Одна из теорий, да. Что сами пришельцы учатся тому, как успешно растить гибридов – тому, что нужно человеческой стороне их натуры.
Она кивнула.
– Что ж, если все их боятся… если все отталкивают этих детей… они никогда не научатся. Думаю, иногда… нужно приблизиться к темноте, чтобы привнести свет в эти тени.
Он ответил грустной улыбкой.
– Может, и так, Скалли, но с тебя уже достаточно. Определенно достаточно. Тебе не нужно жертвовать большим. Если ты хочешь жить в мире и спокойствии, то точно этого заслуживаешь.
– Полный покой для умерших, – возразила она. – Жизнь – это движение. Действие. А заслуживаю я… жизни с человеком, которого люблю больше всего на свете. И который, я надеюсь, все еще любит меня так же.
– Ты знаешь ответ на это.
Она кивнула и сжала его ладонь.
– Я всегда хотела быть здесь, – добавила она так тихо, что он едва ее расслышал. – Но я просто… боялась. Испугалась. – Ее слегка дрожащий голос звучал по-настоящему интимно. Ее подбородок задрожал, и, когда она всхлипнула, одинокая слеза скатилась по его большому пальцу.