Во что он не может поверить, так это в то, что эта женщина, которая сталкивалась с убийцами и монстрами и боролась со сверхъестественными хищниками, когда силы были явно не равны, будучи связанной, слепой и без оружия, выходила из всего этого целой, уверенной в себе и полностью контролирующей ситуацию, тогда как перспектива собеседования в частной больнице Вашингтона пугает ее настолько, что она стоит, склонившись над раковиной и вцепившись в столешницу так, что костяшки пальцев побелели.
– Дыши, Скалли, – мягко напутствует он, касаясь открытой ладонью ее спины – ее чувствительного места. Прохладными пальцами второй руки он накрывает ее шею сзади, остужая разгоряченную кожу. – Не думай, просто дыши. Ты в порядке. Прислушайся. Слышишь птиц снаружи? Малиновки вернулись.
Она издает судорожный вздох. Она уже одета для собеседования и готова к выходу, однако у нее остается немного времени. Прямая черная юбка, обтягивающая ее бедра так плотно, что вызывает у него похотливые мысли даже в самый неподходящий для этого момент, элегантная кремовая блузка, достаточно высокие каблуки, чтобы сделать ее устрашающей, но не достаточно, чтобы она показалась тщеславной. Ее волосы собраны в низкий хвостик, удерживаемый на месте черной заколкой. Она производит то впечатление, на которое и рассчитывала, за исключением зеленоватого цвета лица.
– Боже, Малдер, я не могу этого сделать… Как мне это сделать?
– Ты не перестала думать. Просто дыши какое-то время.
– Я не могу. – Ее голос дрожит, как и ее пальцы, когда она взмахивает рукой, не в силах стоять спокойно.
Малдер ступает ближе, обнимает ее рукой за грудь и прижимает к себе. Он касается губами ее макушки и шепчет:
– Дана. Ты знаешь, что можешь это сделать. Ты знаешь, что можешь. Я буду здесь. Я всегда с тобой.
Она затихает, и хотя ее дыхание все еще прерывистое, что-то в ней смягчается. Он чувствует изменение в ее мыслях по изгибам ее тела.
– Хотела бы я, чтобы ты пошел со мной, – шепчет она, и ее голос звучит немного виновато, отчего он ощущает болезненный укол в сердце. Она словно не считает, что может об этом попросить. Не считает, что может этого хотеть. Он все еще должен прятаться. Она в относительной безопасности, но он нет – он не может просто взять и проехаться по центру Вашингтона вместе с ней. Он не может отвезти ее на это собеседование, держать за руку до последнего момента, потом ненавязчиво потоптаться в холле больницы и перехватить ее, когда она закончит. И она никогда не просит: ни об ужинах в городе, ни о вечерних походах в кино, неизменно говоря, что все в порядке. Но в этот момент нескрываемой уязвимости, когда она не съела ничего, кроме сухого тоста и зеленого чая на завтрак, да и эта еда грозит в любой момент выйти наружу, она позволяет себе эти слова.
Не отрываясь от ее волос, Малдер издает тяжелый вздох, который болезненно отзывается в его горле.
– Хотел бы пойти. Но мысленно я всегда с тобой, ты же знаешь.
– Знаю.
Они молчат еще некоторое время, в течение которого Скалли делает размеренные вдохи через нос и выдохи через рот. В его крепких объятиях она меньше дрожит.
– Почему ты так боишься? – спрашивает он. – Если с этой работой не выйдет, так есть ведь другие.
– Просто… полагаю… я боюсь… я так надолго выпала из нормальной жизни… из традиционной медицины… что не знаю, как снова стать прежней. Боюсь, что не смогу. Что… я лишилась своих навыков.
– Ерунда, Скалли. И даже если кое-какие твои навыки заржавели, со временем они восстановятся.
– Что если нет? Что если я получу работу и совершу ошибку? Я буду нести ответственность за детей. Детей, которые борются за свои жизни…
Ее грудь все еще содрогается при дыхании, и Малдер поднимает руку и кладет ее прямо под ее горлом, делясь с ней своим теплом и уверенностью. В логической части его мозга регистрируется мысль, что у нее паническая атака. У Скалли паническая атака. И он спрашивает себя, является ли это частью ее – частью ее личности, которую он раньше просто никогда не видел. Намеки на это были тут и там… от злосчастных комариных укусов на их первом деле до неуверенного поведения в доме с привидениями накануне Рождества. Вполне вероятно, что эта полная версия Скалли открывалась только ее самым близким людям за закрытыми дверями.
Он начинает легкий массаж верхней части ее груди, наклоняется вперед и целует в ухо.
– Ты так же нервничала, когда проходила собеседование в ФБР?
– Да, – просто отвечает она.
– Медицинский университет?
– Хуже.
– Оркестр в 10-м классе?
– Я блевала на парковке школы. Кэти Гилески увидела меня и всем рассказала.
– Но ты вошла в состав оркестра?
– В третий ряд. Я ненавидела Синтию Амарадо и ее подхалимство.
– Так… эта стерва Синтия была в первом ряду. Кто был во втором?
– Том Стрингер.
– Ты не ненавидела его?
– Нет. – Очередной судорожный вздох, немного беспокойное переступание с ноги на ногу. – Он был довольно милым и много занимался. Он заслуживал быть во втором ряду.
Малдер смеется, а потом почти касается губами уха Скалли, вдыхая запах ее шампуня и духов – элегантность и стиль, источаемые ею даже в полупаническом состоянии, и шепчет:
– У тебя получится, Скалли. Сделай глубокий вдох, выпрямись, надень тот дорогой пиджак и покажи им, какая ты у меня потрясающая девчонка.
– Я не девчонка, Малдер.
– Так-то лучше, – отвечает он с нежной теплотой в голосе.
Ее следующий вздох похож на невольный смех, и он понимает, что все будет хорошо.
Малдер смотрел в потолок в звенящей темноте Вердада, штат Нью-Мексико, пока последние отблески поздней телевизионной передачи мелькали по комнате, по запертой двери и двери в подсобное помещение, разделявшее их с напарницей.
А будет ли все хорошо, Скалли?
Комментарий к Глава 2
(1)- в переводе с испанского “правда, истина”.
========== Глава 3 ==========
Прошу прощения за перерыв в две недели - на этот раз все усилия ушли на фест)
**
Скалли лежала на кровати с открытым ноутбуком, смотря на белый в крапинку потолок, типичный для мотелей по всей Америке, с маленьким металлическим разбрызгивателем и детектором дыма, мигающим своим красным глазом в тусклом свете. Впрочем, сейчас она готова была довольствоваться малым. На ней была пижама без рукавов: шелковый верх и свободные легкие штаны. Шелк чуть задрался, обнажая полоску кожи на животе, но впервые за долгое время ей не было холодно – она наслаждалась прикосновением прохладного воздуха к коже. После одиннадцати она решила воспользоваться уединенностью маленького городка и приоткрыла дверь, позволяя приятному воздуху пустыни проникнуть в номер. Не похоже было, чтобы за последние два часа снаружи прошла хотя бы одна живая душа.
Скалли собиралась отправиться на пробежку, чтобы встряхнуться после долгого дня и убедиться, что ее краткий сон в самолете не помешает ей нормально выспаться ночью, но, даже переодевшись в одежду для бега, замялась у окна, всматриваясь в тени снаружи и никак не решаясь выйти в ночь.
Она подумывала пригласить Малдера присоединиться к ней, но как бы ей ни неприятно было это признавать, он переносил перепад высоты куда лучше нее, и ей не хотелось задерживать его, если она почувствует слишком сильное головокружение.
В итоге она решила дать себе еще день на то, чтобы привыкнуть к возвышенности, прежде чем отправиться на пробежку, и в следующие полчаса занялась приседаниями, упражнениями для пресса и отжиманиям. Сделав еще несколько растяжек из йоги, она ступила под горячий душ.
Впоследствии Скалли почувствовала себя гораздо лучше, чистой и умиротворенной, и тревожное ощущение, остававшееся где-то на задворках ее разума с самого утра, перестало доставлять ей неудобство.