Через пару дней восторженного полузабытья я поняла, что за мной следят. Мое исчезновение на краю рухнувшего верстака не могло остаться незамеченным. Члены Миролюбовской банды появлялись подле меня по одному, отслеживая каждый мой шаг. К этому моменту мои чувства немного улеглись, и я стала мечтать о возвращении на травянистый холм. Картина дракона, несущего на своей спине гордого всадника, стояла у меня перед глазами. Единственное, что пугало меня – это мысль о том, что я могла банальным образом сойти с ума, «чокнуться» от страха, что на самом деле в подвале со мной произошло нечто плохое, то, о чем я забыла в своем безумии, и скальный обрыв над морем был лишь плодом моего воображения.
Однажды вечером я спустилась в подвал, просто чтобы еще раз взглянуть на место несостоявшегося преступления и, может быть, понять, что именно произошло тогда. На двери висел замок. Я разочарованно покачала его, и тут сзади кто-то схватил меня, заткнув мой рот ладонью. Я скосила глаза. Это был Стас.
— Тихо, — рявкнул парень. — Убью, если заорешь. Поняла.
Я кивнула. Миролюбов испугал меня до дрожи в коленках. Но все-таки не так, как в тот злополучный и одновременно счастливый для меня день. Он сунул мне в руки холодный ключ и заставил открыть замок, угрожая, что размозжит мою голову о металлическую скобу на двери. Мы вошли внутрь, Стас подтолкнул меня к полуразбитому верстаку:
— Иди. Покажи, как ты это сделала. Ну!
Значит, все это было взаправду. Внутренне ликуя, я шагнула на верстак, но вдруг вспомнила, что забыла накидку в комнате. Если уж я решусь уйти сейчас, быть может, насовсем, если примут меня жители волшебной страны, мне следовало вернуть одолженную у них вещь.
— Нет, — я повернула назад. — Я должна кое-что взять, я вернусь…
Стас шагнул ко мне, больно сжал мое плечо и нервно рассмеялся. Зрачки у него были широкими и страшными, словно озера мглы.
— Издеваешься? Сейчас! Иначе…
Я попятилась, стараясь вырваться… и мы оказались на склоне холма вместе. Стас охнул и отпустил меня. Я отбежала. Спотыкаясь и оглядываясь, он побежал за мной. Я пронеслась вдоль обрыва и ворвалась в лес, обрамляющий зеленый луг. Миролюбов остался на склоне. Я готова была звать на помощь, стараясь не думать о том, кто, теоретически, может обитать в волшебном лесу. В детстве мама читала мне много сказок об обитателям волшебных лесов: феях, гоблинах, гномах и лесных духах. Если в этом мире водятся драконы, то кто еще может обитать в зарослях? Я с опаской наблюдала за Стасом из-за деревьев, гадая, что делать дальше. Темнело. Миролюбов топтался на холме. В какой-то момент я разглядела, как он падает назад, плашмя, будто подкошенный. Во мне боролись страх и сочувствие. Я понимала, в каком шоке был Стас, на какой-то миг даже забыла, что Миролюбов был жестоким мерзавцем. По интернату о нем ходили отвратительные слухи. Даже если половина из них оказалась бы правдой, я должна была бежать от него сломя голову безо всякого чувства вины. Меня вдруг словно током ударило: а если Миролюбов найдет мост на вершине холма и сообразит, как путешествовать в этот мир?
Когда я решилась выйти из леса и подойти к Стасу, для него почти все было кончено. Увиденное на минуту парализовало меня. Потом, плача, трясясь от ужаса, я побежала к мосту и оказалась в подвале. Я села на пол, обняв себя руками. Никогда, я больше никогда не пойду ТУДА! ОНО УБИЛО ЕГО! С трудом придя в себя, вернулась в гостиную. Одна из воспитательниц заметила мое состояние, и я соврала, что плохо себя чувствую. Несколько дней провела в медизоляторе. Мне не нужно было особо притворяться, чтобы убедить окружающих в том, что я заболела: меня бросало то в дрожь, то в холод, во сны приходил навязчивый бред.
Миролюбов пропал. Надежда на то, что он каким-то образом перенесся в наш мир из волшебного, угасла, когда я вышла из изолятора. По интернату ходили милиционеры, воспитанников по очереди вызывали для бесед. Кто-то из банды все-таки проговорился. Не знаю, что решились рассказать дружки Миролюбова, но меня допрашивали особенно тщательно. У Стаса обнаружился довольно обеспеченный и влиятельный отец, который знать не хотел сына при жизни, зато после его исчезновения поднял шумиху в прессе. Ничего так и не выяснилось – я, понятное дело, молчала. Страницы желтых газет пестрели статьями о маньяках и пришельцах, похищающих людей. Тогда-то меня и забрала тетя Лида, сестра моего отца. Она прочитала о деле в центральной газете, куда тоже просочилась информация о пропавшем прямо из стен интерната мальчике. Тетя Лида и ее глухонемой сын Игорь едва сводили концы с концами в полузаброшенной деревне, практически изолированной от города дорожной хлябью и отсутствием транспорта. Ей пришлось пешком добираться до ближайшей остановки автобуса и занимать на билет по соседям - в их деревне зарплату медработникам задерживали по полгода.