— Сень, ты чего? — выговорил Кошак, застывший рядом с Жабой.
Сеня быстро направил дуло на телохранителей:
— Оружие на пол, быстро!
— Саша! — выдохнул Крысак.
— Сань, — повторил Кошак. — Ты чё?
— Быстро, я сказал! Вера, собери стволы.
Вера подчинилась, подгоняемая моим взглядом, протянула оружие Скату. Сеня взял один ствол в другую руку, остальные выкинул в окно, Вера, кусая губы, заперла дверь и отдала ему ключ. Жаба и Кошак отошли к стене с растерянными лицами – Скат застал их врасплох. У Сени немного тряслись руки, но любой, кто взглянул бы сейчас на его лицо, тут же уверился, что он выстрелит без колебания. Киприянов молча хмурил брови, пытаясь понять, видно было, что ему больно и боль отвлекает.
— Больше никаких иллюзий! — угрожающе выговорил Сеня, обращаясь ко мне. — Бери отца, идём. Ты тоже, Кошак. Грабли поднял и на мост!
Павел побледнел, подошёл, подняв руки.
Я произнесла:
— Оставь отца. Зачем он тебе ТАМ?
— Поведешь троих, — отрезал Сеня.
— А Павел? Зачем тебе там Павел?
— Хочу посмотреть, правда ли, о чем мне говорили. Про траву и росу. Отец мой сильный, может, и выдержит, а Кошак – человечишка, в крови заляпанный, жить ему там одну минуту. Хочешь, ставки сделаем?
Павел рванулся. Сеня ударил его рукояткой в скулу и подтолкнул на мост. Киприянов помог Кошаку удержаться на ногах – сам он тоже был под прицелом. Повинуясь знаку Ската, подошла Вера – принялась укладывать в пакет воду и еду.
— Если я не пойду? — спросила я.
— Пристрелю всех, похороню, уеду, найду другую. Меня спрячут. Не в первый раз.
— Как Аглаю?
— Как.
— Зачем тебе все это?
— Мне незачем. Есть люди, которым нужно. Это очень влиятельные люди. Им важно очистить землю от подобных тебе и Аглае ублюдков.
— Это зифы?
Саня засмеялся:
— Ты шутишь? Посмотри на неё, — он показал на Веру. — На что она способна? Жрать и трахаться, что для неё одно и то же.
Вера подняла на Сеня недобрый взгляд. «Не надо», показала я ей глазами. Она сжалась и засуетилась, пытаясь втиснуть контейнеры в узкий пакет. Я слышала, как запыхтел Жаба, но дула Сениних пистолетов, словно обезумевшие часовые стрелки, метались, указывая на всех по очереди.
— Что же это за люди?
— Не твоего ума дело. Иди.
— Меня ты тоже убьёшь?
Сеня одарил меня холодным прозрачным взглядом.
— Смирись с неизбежным. Так ты, кажется, говорила? Иди.
— Почему ты стрелял ей в сердце? Не хватило решимости выстрелить в голову?
— Иди!! — разъярённо закричал убийца. — Не пытайся меня отвлечь!
Сеня быстро развернулся и выстрелил Антону в плечо. Взвизгнула Вера. Жаба с удивлённым лицом закачался и сел на пол, зажимая рану.
— Ничего личного, Дирижабль, — кинул Скат. — Сам понимаешь, рисковать не могу.
Он перевел прицел на Веру, застывшую в ужасе, помедлил, улыбнулся и ступил на мост, ткнув меня дулом под ребра. Я взяла за руки Павла и Киприянова, Сеня обнял меня одной рукой за талию, глумливо прижав к себе. Нас поглотил туман. На Холмах было пасмурно, в воздухе дрожала морось. Как только мы вошли, невысоко над нами захлопали невидимые крылья – Сеня пригнулся, но не потерял бдительности. Впрочем, все, кроме меня, в тот момент были подавлены и бессильны: Кошак трясся от страха, на лице Киприянова застыло бессмысленное выражение.
Туман вдруг начал рваться клочьями и таять. Солнце всё так же пряталось за тучами, но приоткрывшийся вид на море был великолепен. Я схватила Кошака за руку и, отступив назад, с силой толкнула его за спину, в комнату. Павел исчез, словно вмиг стал невидимым, только мелькнуло полупрозрачное, искаженное ужасом лицо. Скат выругался, потом, беззвучно шевеля губами, скинул с плеч туго набитый рюкзак, спрыгнул с моста, аккуратно наклонился, потрогал траву под ногой, вздохнул, поднялся и… выстрелил мне в висок. Вернее, думал, что выстрелил. На его лице возникло недоумённое выражение.
— Можешь выбросить свои пушки, здесь это все не действует, — сказала я.
Сеня нажал на курок во второй раз, и в третий, и в четвертый.
— Здесь нельзя убивать. Только у Холмов есть исключительное право вершить суд.
Скат грязно выругался, помянув моих ублюдочных предков, потом тряхнул головой и снисходительно усмехнулся:
— Какая разница. Главное, я здесь.
— Ты здесь, — согласилась я. — Что дальше?