Аглая прикрыла глаза. Холмы вылечили ее тело, но душа… воспоминания… Стриженая почти налысо, похудевшая до прозрачности, она казалась такой хрупкой и уязвимой. Волосы отрастут, но как заново вырастить мир в сердце?
— Знаешь, есть такая примета, — заговорила она, с трудом подбирая слова. — Если фейри влюбляется по-настоящему, и возлюбленный ОТВЕЧАЕТ ей взаимностью, она может на мгновение увидеть свое будущее рядом с избранником. Со мной такое бывало. Те люди уже мертвы, а я помню… А ты? Нет, ты еще не разу не влюблялась по-настоящему. Ты – особенная, разумная, прагматичная, сильная. Если бы не ты…
Я быстро заморгала, смахивая непрошенную слезу с ресниц.
—… Он был так мил. Немного… потерян… жалость, иногда она подменяет собой любовь… Говорил, что готов всю жизнь поклоняться мне как божеству, не надеясь ни на что взамен. Он был прекрасный любовник, опытный, несмотря на молодость. И каждый день будто бы отдавал всего себя… мне. Конечно, я видела, что он фейри, мечтала, что кровь сложится, что дети у нас будут сильными. И все-таки… Я не увидела нашего общего будущего… ощущение, что что-то не так, оно росло. Вера… там поблизости крутился зиф, я чувствовала и волновалась, не могла отделить мысли… А потом… мы были в постели… он заговорил о Холмах, об Ордене. А я словно почувствовала облегчение – вот она, его истинная суть, и отказалась, хотела уйти. До сих пор не пойму, почему он выстрелил мне в сердце, а не в голову. Как я выжила? Ничего не помню.
— Сеня рассказал Вере. Наверное, чтобы лишний раз припугнуть. Он не знал, что ты была еще жива. А Вера взяла с собой Антона и поехала в лес. Они сразу нашли то место, где ты была закопана заживо – жимолость выросла там за несколько часов. И расцвела. Вера тут же смекнула, что для нее – это шанс: ты могла выжить, обратиться к своему народу и избавить ее от Сени. А еще она могла использовать тебя как средство убеждения, козырь, чтобы уговорить фейри отвести ее отца на Холмы. Когда я появилась в доме, она долго ко мне присматривалась. И лишь когда убедилась, что со мной можно договориться и что как только я отведу Сеню на Холмы, тот меня убьет, решила открыться… Жаба был против, я ведь угрожала его обожаемому отцу. Вере пришлось его долго уговаривать. В ту ночь они с Антоном отвезли тебя к ее отцу в больницу. Тебе сделали операцию, извлекли пулю. Но ты начала светиться. Нельзя было оставлять тебя в больнице. Энергия стала вращаться… словно крылья… из лопаток по кругу… Я сама видела: ты лежала, и радуга трепетала вокруг тебя. Отец Веры очень хороший человек. Я отвела его на Холмы – у него саркома, сказались годы, проведенные с женой-зифой. Он забрал тебя домой, оборудовал дома палату из списанного оборудования. Они ухаживали за тобой, а Сергею Олеговичу становилось все хуже. Ты знала, что у зифов энергия вращается против часовой стрелки? И что они могут переходить с места на место через водную поверхность и зеркала, как мы по мостам? Жуть, правда? Вера пошла с нами – мы отнесли тебя вглубь земель, чтобы выгадать время. У нас было всего несколько часов до рассвета в человеческом мире. Сергея Олеговича мы оставили на склоне. Он тяжело перенес пребывание на Холмах, почти все время провел в полуобмороке. Надеюсь, с ним теперь все будет хорошо, я наведаюсь к ним пару раз, доведу лечение до конца. Представляешь, с неба спустился белый каландер и смотрел ему в глаза. Знаешь легенду? Если человек приговорен, каландер отводит взгляд, если еще может выздороветь – смотрит в глаза, пока тому не станет легче. Я волновалась за Веру. Но, видимо, мир сошел с ума: фейри убивают, а зифы бродят по Зеленым Лугам. Ей было плохо, но она терпела, ради отца… не знала, что зифы способны так любить.