Я перешла в квартиру подруги, у нее тоже есть символический мостик – это коврик в комнате Максика, с рисунком в виде дорожек, рельсов и светофоров, мы с Лерой вместе его выбирали, с учетом моих пожеланий. Максим водит по нему машинки.
Тикали старомодные часы на серванте. Телевизор все тот же, старый, в холодильнике не густо. С моего последнего визита материальное положение семьи не слишком улучшилось. Зато на полках больше нет скопления бутылочек и блистеров с лекарствами, и все долги, насколько я знаю, выплачены. Лера никогда не примет от меня денежной помощи, но я хотя бы могу дарить подарки Максику. Я оставила Лере записку: «У меня все хорошо. Дело оказалось сложным, мне придется уехать. Оплачивай квартиру, деньги я переведу. Будь осторожна. Если вдруг заметишь что-то подозрительное, звони. Номер тот же. Настя».
По дороге на вокзал я попала в пробку. К счастью, до отправления поезда было еще несколько часов. Красногорск – небольшой городок, с узкими улицами и вечно неработающими светофорами. Я смотрела в окно и гадала, буду ли скучать. Буду. По Лере и Дому Киприянова.
Со своей соседкой снизу я познакомилась почти сразу же после переезда. В тот день я накупила в супермаркете кучу разных мелочей и ковыляла по лестнице вокруг шахты неработающего лифта, проклиная высокие ступеньки и аварийные службы. Если бы не женский голос, раздающийся с верхней лестничной площадки, я соорудила бы мост прямо с третьего этажа.
— Сёма, ну и ты меня пойми, — говорила женщина. — Ты же знаешь, я не могу сейчас отказаться от фотосессии, они мне потом ни одного заказа не дадут… Я знаю… Да понимаю я… Мама в больнице… Нет, не может… Ладно, ладно.
Я доплелась до четвертого этажа, изнемогая под тяжестью сумок. Поздоровалась. Девушку Леру из нижней квартиры я уже знала – отдавала ей почту, почему-то упорно попадающую в мой почтовый ящик. Я вымученно улыбнулась в ответ на приветствие соседки, та пошла следом за мной на свой этаж. В руке у нее была сумка-футляр, в таких носят фотооборудование. Грустно кивнув мне и ответив на несколько светских фраз о погоде и неработающем лифте, Лера подошла к своей двери, но почему-то не стала открывать ее. Я миновала соседку и украдкой смотрела, как она стоит, закрыв глаза ладонью, у двери, с приготовленными в руке ключами, а рука ее дрожит. Бросив покупки в коридоре у вешалки и заперев дверь, я спустилась вниз. Лера все еще была там, она боролась с рыданиями, отворачивая от меня лицо.
— Простите, — сказала я. — Что-то случилось?
Соседка помотала головой.
— Может, я могу помочь?
Лера повернулась ко мне. Нет, она не плакала – глаза у нее были сухими, но в них была такая безнадежность, что я не выдержала и заглянула к ней в мысли. Обрушившаяся на меня оттуда лавина отчаяния смешалась с моими эмоциями в столь горький коктейль, что я несколько секунд пыталась безуспешно отделить свою тревогу от чужой.
— Да ничего… Знаете, — медленно произнесла соседка, — дела житейские. На работу зовут, а ребенок… приболел… Не с кем оставить.
— Так это не проблема, — оптимистично сказала я. — Давайте я посижу с…
— … Максимом. Нет, — девушка покачала головой. — Мне не удобно. К тому же…
— … вы меня почти не знаете, — продолжила я за нее. — Да уж. Согласна, мы едва знакомы. Я своего ребенка тоже постороннему человеку не доверила бы.
Я замолчала, переминаясь от неловкости момента.
— У вас есть дети? — спросила Лера безжизненным голосом, перебирая ключи.
— Нет. Но мне бы очень хотелось, — я вдруг вспомнила, что нахожусь в образы Жанны Могиляк и поспешно добавила, — если получится, конечно… уже…
— Все получится, — девушка вяло улыбнулась, все еще рассматривая ключи в руке , но словно не видя их. — Подождите.
Я не поняла, имеет ли она в виду мои перспективы материнства или предлагает зайти. Она наконец открыла дверь. Из квартиры на меня пахнуло специфическим больничным духом.
— Еще час, и я опоздала, — прошептала Лера, доставая из кармана телефон. — Впрочем, уже все равно. Давайте хоть чаю попьем. У меня вкусное печенье, я много пеку… когда дома сижу. Проходите на кухню.
Она прошла в комнату, а потом вернулась со словами: