— Сеня.
Я уже и забыла про охранника у дверей, вздрогнула, когда тот отделился от стены, прошел вглубь комнаты к тому самому шкафчику красного дерева и вернулся со стопкой книг. Я приняла у него из рук тяжелые тома, положила их к себе на колени. Сверху оказалось старинное издание «Трансцендентальной магии» Элифаса Леви, 1896 года. Я подняла взгляд на Киприянова. Тот смотрел на меня со странным, жадным выражением лица. Он ждал моей реакции. Под «Трансцендентальной магией» оказался «Поиск пути. Разоблачение богопротивных практик и умений» его преподобия благочестивого Винсента Кройера, 1795 год, Лондон, печатный дом братьев Плюгар. С картинками разоблачений и наказаний. Хм, разнообразная подборка. Такое на сон грядущий вряд ли почитаешь. «Практический курс рунического искусства» А. Платова. Издательство: София, 1999 год. Штамп нашей библиотеки. Ну-ну. Я перекладывала книги на столик с мраморной столешницей. «Джонатан Стрендж и Мистер Норелл», Кларк Сюзанна. «Жемчуг проклятых», Маргарет Брентон.
Я вспомнила, что надо изобразить удивление по поводу присутствия современных изданий среди старинных. Изобразила. Следующую книгу я не смогла просто так переложить к стопке просмотренных. «Нравы и повадки фей. Воспоминания и размышления Оливера Фергюсона, эсквайра, побывавшего в плену у лесного народа в год тысяча семьсот тридцать втором от рождества Христова, записанные им самим». 1813 год. Издательство Бенсли, Флит стрит. Я не смогла совладать со своими пальцами. Они сами раскрыли книгу и пробежались по шелковистым страницам. Я знала ее почти наизусть, разумеется, лишь по электронной версии. Ничего более достоверного мне не встречалось.
— Вы читаете по-английски? — спросил Киприянов.
Я с трудом оторвала взгляд от изображения существа с плоским лицом, острыми ушами и выпирающими из-под верхней губы клыками.
— А? Нет…увы… Какая прелесть! Должно быть, редчайший экземпляр! Вы хотите, чтобы эти книги оценили? Вот эти три, я имею в виду. Но я должна уточнить, что я не специалист по старине. Если вы хотите передать их в дар…
— Нет, не хочу.
— Тогда я не понимаю.
Киприянов слегка откинулся на подушку, пожал плечом, пряча в глазах разочарование. Он думал. Я ждала.
— Сеня, шкатулку.
Исполнительный Сеня, морщась, словно от зубной боли, подал шефу лаковую коробочку с ломберного столика. Что-то он знал, этот Сеня-Скат. В чем-то Крысак ему доверился.
Киприянов взял в руки шкатулку. Лицо у него сделалось тихое, почти мечтательное. Руки пробежались по потрескавшемуся от времени лаку, коснулись крошечных боковых ручек. Щелкнул замочек, что-то звякнуло. Киприянов держал в руках кулон на толстой золотой цепочке. Цепочка была новая, с современным плетением. А кулон… Плоская подвеска в стиле «мементо мори», с одной стороны юная дева с пышными локонами, с другой – скелет. Оправа из серебра – у дарителя было тонкое чувство юмора. Ажурная работа, впечатляющее напоминание о том, что жизнь мимолетна, а смерть вечна. Похожих подвесок сохранилось много. Но только похожих. Такие, как те, что держал Киприянов, на «e-bay» не купишь. У таких долгие семейные истории. Или короткие семейные истории, подобные моей.
Киприянов заговорил, покачивая кулоном, как маятником. Пластина вертелась, локоны превращались в гнилую паклю вокруг черепа.
— Лет пятнадцать назад оказался я далеко от дома и попал в одну нехорошую историю. Сама история к моему рассказу отношения не имеет, скажу только, что вследствие ее загремел я в психушку с почти полной потерей памяти. Один. И никого рядом. Все бы ничего, и память потихоньку начинала восстанавливаться, и ребятки мои меня почти разыскали, но встретился мне там один человек. Псих, как и все. Называл себя Странником. Рассказывал всякую несусветицу. А потом исчез. Вышел в садик погулять и исчез. Как будто не было его никогда. Персонал с ног сбился, а он как сквозь землю провалился. Перед побегом он рассказала мне, что вот-вот уйдет. По мосту. Подарил мне эту вещицу. Очень ко мне привязался этот Странник. Говорил, что раньше ушел бы, но, мол, хотел удостовериться, что со мной все в порядке будет. Как только удостоверился, так сразу и ушел… Возьмите.
Я с трудом разлепила губы:
— Что?
Киприянов протягивал мне кулон. Его лицо заострилось, губы посерели. Сеня услужливо вытянул руку, чтобы помочь, но Крысак вдруг оскалил зубы и гаркнул:
— Пшел вон!
Скат отшатнулся, вгляделся в лицо шефа и тихо спросил:
— Вам больно? Позвать Эллу Ивановну?
— Прости, Сеня. Больно. Позови! — Киприянов тяжело дышал, я заметила, что белки глаз у него пожелтели.