На обратной дороге грабители не появились. Да, поредели банды в кодрах. С тех пор как был убит Кукош, промышляла там лишь трусоватая мелкота.
...Когда мы вернулись в Кукоару, Лейба, опередив нас на балагуле, был уже там. Судачил о чем-то с дедом Андреем. Хотя тот стоял одной ногой в могиле, но к осени оживился, помолодел. С вином у него была особая дружба. Что парное молоко для младенцев, то для него - молодое вино. Теперь он стоял в корчме и лукаво посмеивался:
- Слушай, Лейба, дашь ты мне галлон* вина или нет? А то выпущу здесь этого зверя...
_______________
* Г а л л о н - единица измерения - около трех литров.
- Ишь пугать меня надумал! Видел я разбойников пострашней тебя и то не испугался. Не так ли, Костя? Скажи, пусть услышит и моя хозяйка.
- Так, так, - подтвердил отец.
- Вэй з мир! - ломала руки старуха и вертелась вокруг своего "мешигенера", не зная, как ему лучше угодить.
- Выпускаю зверя, Лейба... Раз ты такой упрямый...
Дед Андрей искал за пазухой спичечный коробок.
- Выпущу, потом будешь упрашивать, чтобы я его поймал. Дорого тебе обойдется!..
- Ладно. Дам оку вина, спасусь еще от одного грабителя... Только проваливай со своим зверем, богом заклинаю!
На том и кончилась распря. Началось веселье.
2
На солнечной стороне капало со стрех. Из-под снега выглянуло черное пятно - то место, где Негарэ обсмолил свинью перед рождеством. Зима еще в разгаре, но погода уже весенняя.
Обе дочки Негарэ стояли в легких платьицах, с голыми ногами, на курящейся паром завалинке. Никогда не казались они мне такими красивыми. Вика словно была сама весна, глаза улыбались солнцу, как васильки в поле, руки нежно скрещены на груди, колени обнажены. Вспомнились слова деда: "Бабьи ноги повергают мужиков в грех. Один грек даже продал все корабли..."
Я вскарабкался на вершину старой сучковатой акации, росшей у ворот Негарэ. Митря и бадя Василе Суфлецелу находились несколько ниже меня, а дед Петраке, Иосуб Вырлан и Георге Негарэ возились внизу, у ствола. Все вместе мы пытались взгромоздить на старую акацию ствол молодого ясеня с проволокой на верхушке: сооружали антенну для первого в Кукоаре радиоприемника.
Не стоит много говорить о зависти людской и кривотолках. Скажу только, что из-за этого радио попадья выгнала дочек Негарэ из церкви перед проповедью.
- Вы что наряжаетесь, как барышни? Здесь храм божий! Мать ваша ездит по монастырям, а прелюбодействует с батраком! Подумаешь, купили радио теперь можно и платья выше колен носить?..
Долго я не мог успокоить дочек Негарэ в то воскресенье. Так рыдали, что платьица дрожали на них, и оттого, что рыдали, становились еще красивей. У чужого и то кольнуло бы сердце, а у меня?..
Задиристая попадья и меня поддела. Взглянула презрительно на мои ботинки, начищенные сажей с казанка, ткнула пальцем при людях:
- Такая лаковая пара сожрала кукурузу из амбара!
Это был намек: весной мы иногда прикупали кукурузу...
Теперь я стоял на самой верхушке акации и думал: не лучше было Георге Негарэ купить еще делянку земли, чем дразнить этой проволокой всех сельских завистников?
Приладив шест к акации, мы спустились - спрыснуть покупку. Отец нашего лысого приятеля, Иосуб Вырлан, то и дело хлопал себя ладонями по коленям:
- Как же ты решился отдать за крашеную коробку целую делянку?
Не укладывалось это у него в голове. Вырлан был один из самых каверзных мужиков в Кукоаре, но до такого и он бы не додумался. Иные считали его воплощением зла. Когда дедушка говорил, что человек - и бог, и дьявол на земле, я неизменно вспоминал Иосуба Вырлана. Сегодня же он искренне, от всей души удивлялся, что с ним редко случалось, и, как всегда, в такие минуты хлопал себя по коленям, шевелил ушами и двигал кожей головы.
Хозяин он был рачительный: и земля своя, и сад. Вероятно, его бы уважали в селе, если бы не пакостный характер. Все отлично знали, что, если над кем-то подшутили в Кукоаре, это дело рук Вырлана. Останется осенью где-нибудь на винограднике без присмотра бочка вина, Вырлан непременно разыщет ее и дольет ведро керосина. Пройдет мимо его двора какой-нибудь чужой, совсем незнакомый человек, Вырлан зацепит его из-за забора и будет переругиваться, потом незаметно спустит цепных шавок - уж такой мужик, как Вырлан, не держал добродушных лаек!
Даже сельскому батюшке пришлось пострадать от Вырлана.
Иосуб остановил его у перелаза и стал что-то говорить, а потом длинной хворостиной разворошил хорошенько осиное гнездо в заборе, и осы вскоре запутались в поповской бороде... Еле поп спасся.
- Вот это да! Три пары волов за крашеную коробку! Но, как говорится, мы деньгами владеем, а не они нами. Купил - и на здоровье!
Сказав эти слова, Вырлан шевельнул ушами. Что-то он был сегодня не в меру искренним.
Вино разгорячило беседу. Все пили за Негарэ и за эту необычную штуковину с человеческим голосом.
Дед Петраке искоса поглядывал на Иосуба и спрашивал:
- А был у вас сын Ион?
- Умер, дед Петраке. Шестерня на мельнице захватила его рукав, втянула... Да простит его бог.
- Ладно. А был у вас сын Василе?
- Тоже мертв, Петраке. Женился в Цибирике, но и его поглотила земля, - сказал Иосуб.
- И то верно! - ободрил дед Петраке. - А Трифан?
- И Трифан мертв. Парнем умер... Красивые похороны были. - Уши Вырлана не двигались. Теперь он врал, но не краснел.
- Ладно, - повторил дед Петраке.
- А что ладного, Козел?! - накинулся на старика Иосуб.
Но дед Петраке не объяснил, что тут ладного. А нам с Митрей и не надо было объяснений. Верно сказано: яблоки падают недалеко от яблони. А дураков не сеют, и так их немало. Легко представить, что происходит, когда их сеют и холят... получается такой, как Вырлан! Кто, как не сынки Вырлана, бросали старику Петраке в трубу всякую падаль, оскверняли его бедную и святую мамалыгу!
К концу гулянки дед Петраке чуть не подрался с Вырланом. Еще когда работали возле деревьев, Иосуб незаметно воткнул в шапку старика колючку с акации. Стал старик прощаться, и достаточно было Иосубу слегка погладить его по шапке, как старик подскочил, словно ягненок на заклании. Но не так он был кроток и безответен: стал хватать Иосуба за горло. Их с трудом разняли. А не то несдобровать бы Вырлану!