Но она опустила глаза и присела в почтительном реверансе. Это не навсегда, это закончится… Она расскажет обо всём в шифрованной записке, все будут знать, кого Панго задумал посадить на татарэтский трон. Эрест и Дертоль не допустят этого, никогда, ни за что…
Макора проводила Инерру к самой нарядной карете — той, в которой они вдвоём должны были ехать в Сакта-Кей. Сегодня колдунья была в чёрном, и Элье померещилась в их бело-чёрной паре какая-то театральность.
Элья осталась с двумя служанками. Те сразу начали обсуждать, насколько очаровательную супругу подобрал себе государь: как она мила, как красива… А какая романтичная история про тайный брак! Кто бы мог подумать… Им даже в голову не приходило сопоставить известную сплетню об Инерре с появлением безвестной Инильты, которой был внезапно дарован титул иланской маркизы. Но то, что они принимали весь этот бред за чистую монету, было ещё полбеды.
«Неужели они не видят, что это живой труп? — недоумевала про себя Элья. — Неужели не видят её мёртвых глаз, ненатуральности её кожи, неужели не чувствуют…»
Она зажмурилась — её снова замутило.
— Вам нехорошо, госпожа? — всполошилась Скетта.
— Нет-нет, всё в порядке.
— Скажите, а как вам наша будущая королева? По-моему, они с государём отличная пара!
— О да, очаровательная, — улыбнулась Элья.
Она отвернулась к окну.
И всё-таки, зачем они это делают… Это же какое-то ребячество! Зачем превращать в королеву погибшую возлюбленную? Восстановление справедливости? Дань уважения памяти? Или же месть родному папочке?..
Хорошо, если последнее. Потому что иные варианты означают лишь одно: Панго сошёл с ума.
***
Панго сошёл с ума. Это Элья поняла довольно быстро.
Кабриец встретил свою жену как любую другую даму, ничем не выдав ни волнения, ни отвращения — только бесконечную радость от свидания, как если бы перед ним была живая женщина. Словно он не был осведомлён, что его так называемая супруга — мертвец. Но когда он отвёл «маркизу Инильту» в её покои, чтобы она отдохнула с дороги, и все потихоньку разошлись по своим комнатам, тогда к Элье внезапно пожаловала Макора, и именно разговор с ней помог девушке поставить диагноз государю Кабрии.
— День был сложный, и ты, наверное, собиралась отдохнуть, — с порога заявила колдунья, — но нам нужно поговорить.
Она пересекла комнату и уселась в то же кресло, где прежде сидел Саррет. Элья невольно вздрогнула: конечно, она уже давно сняла с подлокотника полотенце — но что, если в самом кресле остался какой-то энергетический след, который ведьма может почувствовать?..
Однако даже если что-то подобное Макора и ощутила, то ничем этого не выдала.
— Да, я тогда намеренно пригласила тебя к усыпальнице Инерры. Я редко открываю свои планы до того, как воплощу их, но мне хотелось дать тебе подсказку и увидеть, догадаешься ли ты, что за маркиза взойдёт на кабрийский, а затем и на татарэтский престол… Ты догадалась — и это только утвердило меня в намерении сделать тебя одной из своих самых доверенных лиц, так как я люблю людей, у которых голова работает хорошо…
Сердце у Эльи сладко ёкнуло: по всей видимости, сейчас она должна была услышать что-то важное! Что-то, что может оказаться полезным Саррету!
Однако Макора не поведала ничего нового сверх того, о чём Элья могла догадаться сама.
— Конечно, они не будут жить как муж с женой, — рассказывала колдунья. — Он очень любил эту несчастную девушку, но сейчас прекрасно понимает, что перед ним — не живой человек. Инерра — это символ. Символ справедливости. Государь хочет, чтобы после смерти Инерра получила то, чего была достойна при жизни — шанс стать законной королевой Татарэта. Ведь Панго с его возлюбленной были неугодны не только Эресту, но и его подданным. Когда на трон взойдёт мёртвая королева и им придётся целовать её руку — они получат заодно то, что заслуживают; то, что он имеет право им дать…
— Но я не понимаю…
— Такова воля государя, — мягко, но твёрдо заметила Макора. — Не нам его судить. Инерра сыграет свою роль и удалится, чтобы уступить место иной королеве, способной принести наследника. Иланской принцессе, кстати говоря… Ну, я, конечно, обставлю передачу короны так, что эту церемонию нескоро забудут… — Макора улыбнулась. — И само собой, после королевы-мертвеца люди будут готовы принять любую замену. Да, кстати, Элья… ты ведь понимаешь, что я посвящаю тебя в государственные тайны?
— Конечно, понимаю. И благодарю за доверие. С другой стороны… кому я могу об этом рассказывать?
— Да хотя бы той же Жерре. Которая, кстати, ничего не знает. Я думала, она станет заменой Грапару… однако Жерра слишком замкнута на себе, слишком узко мыслит… я не уверена, что могу её посвящать в такие тонкости. А ты более гибкий человек… Но подобная информация налагает большую ответственность.
— Я никому не скажу ни слова, — заверила колдунью Элья.
***
Коронация Инерры, то есть Инильты должна была состояться через пару дней. У Эльи как раз было время, чтобы добраться до тайника и положить туда шифрованную записку.
Сказать, что Бельзут совсем не изменился, было бы неправильно. Среди обычных деревянных зданий, по которым Элья помнила кабрийскую столицу, то и дело попадались дорогие дома, лавки преуспевающих торговцев, общественные здания, построенные за большие деньги — их роскошь выделялась на общем фоне, бросалась в глаза. И люди. Люди стали другие. Чуть более надменные, чуть более крикливые, настолько уверенные в себе и своём будущем, что им можно было только завидовать.
Элья долго плутала по городу, заходила в магазины. Она не торопилась к тайнику — было необходимо, чтобы её запомнили здесь, на случай, если кто-то будет спрашивать.
Однако, как оказалось позже, расчёт был неправильный.
— Госпожа Элья?
Элья, которая как раз выходила с торговых рядов на более тихую улочку — ту, что вела к тайнику — вздрогнула и обернулась.
Это был Скариф.
После своего возвращения Элья почти не видела этого человека. Ела она теперь почти всегда в своей комнате, да и Панго не приглашал её — должно быть, в его окружении сейчас было достаточно новых людей, более полезных, чем фрейлина его мёртвой жены. Из старых же остались лишь Макора и — Элья была уверена в этом — Скариф. Макора упоминала, что у Панго теперь есть целая тайная служба, расследующая самые важные и запутанные дела. В этой службе числился и палач.
В неброском светло-сером сюртуке, мужчина не выделялся на фоне летней толпы, однако, горожане почему-то обходили его по большой дуге — словно чувствовали недобрую энергетику, которая, по мнению Эльи, должна была непременно возникать у тех, кто пытает людей.
Улыбнувшись, Скариф подошёл к девушке ближе, и той потребовалось взять в кулак всю силу воли, чтобы не отпрянуть.
— Рад вас видеть, — сказал он. — Прогуливаетесь? Дивная погода сегодня.
— Да, в самом деле, — подтвердила Элья. — Давно вас не видела, господин Скариф. Как ваши дела?
Она тоже растянула губы в улыбке — не душевной, но достаточно вежливой. Всё-таки Элья числилась одной из придворных государя, а значит, ей нужно было соблюдать этикет и не выказывать открытую неприязнь другим придворным. Искусно изображать радость встречи тоже не следовало, так что Элья нашла золотую середину.
— Мои дела как нельзя лучше, — сказал палач. — Вот, тоже надумал прогуляться. Заодно проверить, как вы тут — госпожа Макора сказала, что вы никого не предупредили о своём уходе, она забеспокоилась, вот я и решил заодно убедиться, что у вас всё в порядке…
Элья удивлённо подняла брови:
— И вы так быстро поняли, куда именно я пошла? Вы весьма сообразительны.